Пчёлке не до ктырей. Она очень озабочена поисками. Какое чувство руководит сейчас ею? Наверное, не обоняние и не слух подсказывали, где должна быть под песком норка: она, наконец, бросилась на поверхность бархана и мгновенно исчезла.
Долго и осторожно я роюсь в том месте, где скрылась пчёлка. Сначала идёт сухой горячий и сыпучий песок. Потом на глубине пятидесяти сантиметров появляется плотный влажный слой. В нём я легко обнаруживаю норку. К ней и пробиралась пчёлка сквозь толстый слой горячего песка. Норка опускается почти отвесно вниз ещё на глубину около полуметра. Вот её конец. Там, сжавшись в комочек, недовольно жужжит крыльями сама хозяйка. От норки в стороны отходят ячейки, маленькие круглые, хорошо утрамбованные, забитые жёлтой пыльцой. Каждая ячейка — колыбелька. В ней находится или яичко или личинка.
Вот какая искусная пчёлка! Ей ничего не стоит прорыться сквозь толстый слой песка и найти свою норку. И сколько раз в день приходится совершать такие путешествия! Как она, роясь в песке, умудряется сохранить целой свою добычу — сбор жёлтой пыльцы на мохнатом костюме. Кроме этого, она умеет находить место, где спрятано её сокровище, даже когда поверхность песка изменилась и стала неузнаваемой. К этому у неё отличный навык. Ведь во время песчанных бурь песок легко передвигается с места на место. Но какой бы ни был у пчёлки навык, всё же, наверное, нелегко ей копаться в песке. Зато как надёжно запрятана норка с детками! Кто сумеет её там найти!
Наконец наблюдения закончены. После торопливого завтрака мы подтаскиваем лодку к берегу и тщательно укладываем вещи. Кажется, всё сделано как следует. Ну, теперь пора и в поход. Оттолкнулись от берега и поплыли мимо нас жёлтые барханы и далёкие сиреневые горы пустыни.
Сегодня наше путешествие испорчено: отвратительный встречный ветер со стороны Балхаша мешает плыть, отнимает силы. Он гуляет по реке, дымит на песчаных косах, крутит смерчи по безлюдным дорогам пустыни, поднимает волну с белыми гребешками и она обрушивается на щуплую байдарку, грозя её сломать и опрокинуть. Наконец наши силы и терпение исчерпаны. К счастью, напротив чудесная рошица туранги. С зелёного берега, несмотря на свист ветра, доносятся песни соловья и кукушки. За рощицей видны Чулакские горы.
В рощицах туранги на открытых площадках между деревьями живёт два интересных вида муравья — чёрно-красный кампонотус и узкобрюхий чёрный бегунок. Сегодня мы займёмся ими.
Ход в муравейник кампонотуса широкий. Около него, как кратер миниатюрного вулкана, расположен валик свеженасыпанной земли. У муравейника никого нет. Муравьи-кампонотуеы днём спят, а работают только ночью. Всегда степенные и медлительные, они не подходят по своему характеру для быстрого темпа дневной жизни пустыни, в которой так много ловких и энергичных хищников. К тому же ночью главные враги муравьёв — ящерицы и птицы — спят, за свою жизнь опасаться нечего, и можно не спеша заниматься делами. Кампопотус — крупный муравей и поэтому представляет отличную приманку. Кроме того, ночью прохладно и добыча вяла. Медленные движения приобретены этими муравьями в результате долгой ночной жизни. И хотя живут клмпопотусы в жаркой и сухой стране, климат их нор днём и поверхности пустыни ночью умеренный, прохладный.
Начинается раскопка. Ходы идут неглубоко под поверхностью земли. Обеспокоенные разрушением жилища, муравьи неловко мечутся во все стороны. Иногда из камер вываливаются в выкопанную яму большие грузные крылатые самки и очень маленькие тоже крылатые самцы. Они раз в пять меньше своих сестёр. Скоро и самцы и самки должны разлететься из муравейника.
Постепенно ходы и камеры уводят нас к кусту селитрянки, и здесь оказывается интересная находка. В специальных камерах около корней растения сидят крупные белые личинки цикадок, размером около трёх-четырёх миллиметров каждая. У цикадок сзади нежный, пышный и ослепительно белый хвост из восковых нитей. Назначение этого хвоста непонятно.
Спасая своё добро, муравьи переносят яички и цикадок в отдалённые камеры. Цикадки для муравьёв — своеобразные коровки. Они выделяют жидкие сладкие вещества, которыми кормятся кампонотусы. Кроме ночной охоты, оказывается, у кампонотуеа ещё развито и своеобразное муравьиное животноводство. Подобная черта для этого муравья раньше не была известна.
Найти самок — родительниц гнезда — не так просто. Они запрятались в самые глубокие ходы. Крылатые же самки и самцы были выведены ещё с прошлого лета. Они перезимовали вместе с рабочими, и теперь в конце весны пришло время покидать родительское гнездо.
Для чего нужно было держать такую ораву нахлебников всю осень и зиму? Не слишком ли это накладно для муравейника? Но иначе нельзя. Чем раньше вылетят из гнёзд крылатые самки, тем больше времени после брачного полёта будет у них для организации собственного муравейника. А дело это трудное, ответственное и далеко не у всех оно благополучно кончается. Что же получилось, если бы крылатых стали выводить весной? У неторопливых кампонотусов они смогли вылететь только в разгар лета, когда наступает суровая жара и засуха и вся пустыня выгорает.
Теперь очередь за бегунком, и мы переходим к его муравейнику. Бегунок — дневной житель. Вот почему около его гнезда царит необыкновенное оживление. Со всех сторон к муравейнику мчатся с охоты ретивые добытчики и кое-кто волочит свои трофеи. На смену им во все стороны спешат другие охотники. А у входа идёт беспрерывная работа. Из него беспрестанно выскакивают крупные рабочие с комочками земли. Отбросив ношу в сторону, каждый землекоп становится головой к выходу и быстро быстро гребёт передними ногами, отбрасывая назад комочки земли. Работа идёт споро, и струйки земли летят беспрерывно. У входа всегда толпятся отгребатели. Казалось бы, в этом сейчас нет особой необходимости. Но такова сила привычки. В пустыне часты ветры с пылью, и когда всё засыпает, нужно грести ногами изо всех сил, чтобы спасти своё жилище от погребения.
Попробуйте поймать бегунка. Это не так просто. Молниеносные движения, резкие броски в стороны, быстрые взмахи усиков… Очень энергичны бегунки и, кажется, в каждом из них сконцентрирован неистощимый запас энергии. Особенно поразительна быстрота, с которой передаются сигналы опасности. В какую-то долю секунды находящиеся снаружи бегунки все сразу могут перейти в атаку по неуловимому знаку только одного потревоженного муравья. Иначе нельзя. Днём пустыня кишит ящерицами. Они всюду стерегут бегунков, и чуть замешкается охотник, как попал в пасть своему неприятелю.
Наше вмешательство в мирную жизнь муравейника вносит необычайный переполол. И без того быстрые, бегунки начинают метаться в величайшей спешке. Самые крупные солдаты вскоре начинают понимать, от куда грозит опасность, и целым потоком направляются к нашим ногам. Не проходит и минуты, как муравьи у нас на шее, на голове, в рукавах; везде, где только можно пробраться, они копошатся и вонзают челюсти в кожу. Нелегко раскапывать муравейник, одновременно отбиваясь от самоотверженных защитников своего жилища.
Около входа в муравейник, в самых поверхностных слоях почвы, расположены прогревочные камеры. Здесь бегунок использует тепло солнца с самых ранних весенних дней. Сейчас уже в камерах прогреваются большие куколки в шелковистых кокончиках. Это будущие крылатые самки и самцы. Они также вскоре вылетят и тоже будут иметь запас времени, что бы построить до наступления весны своё собственное жилище. Но проблему раннего выпуска крылатых самцов и самок энергичный бегунок разрешает по-другому, чем кампонотус и гораздо экономичней. Он их выкармливает раньше и не оставляет на зиму.
От поверхностных камер вниз идут вертикальные ходы. Вначале они широкие, потом суживаются. Ходы ведут в глубокие подземные жилища. Для того, чтобы до них добраться, наша походная лопатка малопригодный инструмент.
Для чего же так глубоко идут ходы муравейника? Неужели ради того, чтобы зимовать в тепле? Но ведь это тоже палка о двух концах.
Чтобы зимовать в тепле, надо всё время кушать. У кампонотуса ходы поверхностные, зимою в них прохладно, временами даже проникает мороз, и муравьи всё время спят и ничем не питаются.