У нашего бегунка есть родственник, относящийся к тому же роду мирмекоцистов. Он живёт в Северной Америке и на зиму не засыпает. Но американский бегунок заготавливает на зиму пищу в своеобразные живые бочки. Нет, это не шутка! Так и называют таких муравьёв «бочками». Это особые рабочие, брюшко которых от непрерывного кормления так раздувается, что становится размером с винную ягоду. В течение зимы такие муравьи постепенно по капельке отрыгивают запасённую пищу и ею кормится весь муравейник. Раньше туземцы даже специально раскапывали такие муравейники и, оторвав брюшко у муравьёв-бочек, лакомились им. На праздниках блюдо из муравьёв-бочек считалось одним из самых изысканных.
Может быть, и у наших бегунков есть тоже такие же бочки? Не попытаться ли дальше разрыть муравейник? Но для этого придётся выкопать глубокую яму, затратив не менее двух дней непрерывной работы. А времени мало. К тому же живые бочки к весне должны быть пусты.
К нашему счастью, в одном месте туранговой рощицы когда-то река подмыла высокий песчаный берег, оторвала от него большой кусок и унесла. Здесь обнажился большой муравейник бегунка. Теперь он весь был виден в разрезе и поверхностью муравейника стала отвесная стена. Сама природа помогла нам познакомиться с устройством муравейника без особых хлопот.
Муравьи не покинули своего полуразрушенного жилища и приспособились к новой обстановке. По отвесной стене ловко бегают охотники и волокут добычу. Строителям тоже немало дел. Они всё ещё продолжают заделывать обнажённые ходы кусочками глины и проделывают новые. Интересны некоторые особенности работы бегунков. Когда закладываемый ход становится узким, муравей, затаскивая очередной кусочек глины, пятится в него уже задом. Если же около обнажённого хода или камеры остались мелкие частицы земли, муравей подбрасывает их ко входу ровно таким же способом, которым он откидывает почву от него в своём обычном жилище. Таким образом муравей может не только отбрасывать, но и прибрасывать землю. Разве можно после этого отказать муравьям в некоторой доле сообразительности и умении приспособить свои навыки к сильно изменившейся и даже необычной обстановке.
Как хорошо, что мы раньше не стали раскапывать муравейник бегунка, чтобы проследить его строение до самого конца. На обрыве ведь это так просто! Тонкие вертикальные срезы лопатой — и нам становится ясно, что жилище бегунка простирается на глубину около двух метров. Многочисленные горизонтальные камеры связаны между собой главным образом вертикальными ходами. И на этот раз мы испытываем на себе ожесточённое нападение защитников гнезда.
В самых глубоких и больших камерах оказались большие муравьи с таким раздувшимся брюшком, что стали видны прозрачные межсегментные складки. Это ещё далеко не бочки, но, несомненно, что-то похожее на них. Муравьи с большими брюшками явно хранили зимою запасы пищи, сейчас же изрядно исчерпали их. Ранее сколько я ни наблюдал за бегунками, никогда не видел на поверхности земли таких большебрюхих, По-видимому муравьям-бочкам не полагается выходить наружу. Драгоценными запасами не следует рисковать. Как интересно было бы посмотреть на этих муравьев поздней осенью!
Самая крупная зала муравейника, размером с большое яблоко, оказалась битком набитой муравьями. Их здесь скопилось не менее двух-трёх сотен. Копошащаяся масса облепила со всех сторон крупную и грузную самку. Больше мы не находим самок. Найденная царица оказалась единственной в большом муравейнике.
Как сильно бегунок отличается от кампонотуса. Он ведёт дневной, а не ночной образ жизни. Очень быстр и энергичен, и вялому кампонотусу не чета. Он воспитывает крылатых муравьёв с самой ранней весны, а не осенью, устраивает прогревочные камеры, в которых использует тепло весеннего солнца. Он храбр и свиреп в защите своего жилища и, наконец, роет глубокие подземные ходы, в которых проводит зиму, не зная её стужи, а не засыпает, как кампонотус в поверхностных холодных камерах. Всё по-иному у бегунка. Два муравья обитают рядом, по соседству, в одной обстановке, но какая у них разная жизнь!
На небольшой песчаной прогалинке у реки, среди кустиков тамариска и душистой серой полыни тянется вереница лакированно блестящих муравьёв-мессоров. Это будничная картина: муравьи заготавливают семена для большой и дружной семьи. Склонившись с лупой в руках над муравьиной тропинкой, я угадываю по муравьям-носильщикам, в какой стороне расположен муравейник, а в какой происходит сбор урожая трав пустыни, и неожиданно замечаю необычное: муравьи тащат в челюстях не семена растений, а маленькие песчаные комочки.
Выносить почву наружу из входа в муравейник — самая обычная работа. Она особенно оживляется, когда происходит расширение старых подземных галерей или строительство новых. Тогда каждый землекоп-носильщик, едва выскочив на поверхность земли, бросает свою ношу и спешит за очередной. Тут же комочки несутся издалека в гнездо. Нет, что-то здесь происходит непонятное!
Я отнимаю песчаный комочек у носильщика — с какой неохотой он с ним расстаётся! В пальцах комочек легко рассыпается на мелкие песчинки и будто ничего там нет больше. Но во втором комочке всё же что-то удаётся найти. Только трудно очистить от приставших песчинок это «что-то». Наконец все песчинки сняты, и обнажается маленькое тёмно-оранжевое зёрнышко. У многих таких облепленных песчинками зёрнышек уже тронулся в рост крохотный, тонкий как ниточка, чёрный росточек. Теперь становится почти всё понятным. Муравьи-мессоры выкапывают ранее упавшие на землю и начавшие уже прорастать семена.
На всякий случай надо убедиться в правильности предположения и посмотреть, как это делается муравьями. Торная тропинка ведёт к небольшим, но густым зарослям разнолистного клоповника. Здесь и трудятся муравьи, своими усиками тщательно обследуют поверхность земли и безошибочно определяют место, где зарыто семечко, и вытаскивают его челюстями. Обоняние у мессоров отличное.
Семена упали на землю, видимо, не так давно, но их уже успел занести ветер песком, а дождь слегка примочил. Но до чего же крепко успели семена прилипнуть к песчинкам! Уж не для того ли, чтобы замаскироваться и не стать добычей муравьёв?! Но мессорам оболочка из песка нипочём. Там в гнезде имеются специальные рабочие, которые тщательно очищают зёрна от всякого ненужного хлама.
Чьи же это семена? Какое растение могло их обронить сюда, на этот небольшой кусочек зарослей клоповника? Уж не сам ли клоповник. Короткое, приземистое растение уже отцвело, нижние коробочки давным-давно открылись на две половинки каждая и семена упали на землю. В средних коробочках ещё находятся зрелые семена и вот-вот готовы свалиться вниз. Верхние коробочки совсем зелены, семена их незрелы, время открываться половинкам коробочек ещё не пришло.
Я тщательно разглядываю зрелые коробочки. Лёгкое нажатие пинцетом, створки легко раскрываются, и из щелки вываливается яркое оранжевое семечко. Оно такое же, как и те, что облеплены песком, только немного ярче и светлее.
Зачем же муравьям искать занесённые песком семена, тащить их грязными в гнездо и потом возиться над их очисткой. Не проще ли забраться на растения и вытаскивать из коробочек зрелые семена или даже тащить их вместе с коробочками. Каждая коробочка прикреплена тонкой ножкой, которую ничего не стоит перекусить челюстями. Ведь так всегда и везде поступают муравьи-жнецы. Нередко даже в этом деле происходит что-то вроде разделения обязанностей: одни муравьи отгрызают семена с растения и сбрасывают их вниз, другие таскают в муравейник.
Кстати, некоторые семена упали совсем недавно, быть может, даже прошедшей ночью, и лежат такие заметные, оранжевые, на поверхности земли, не привлекая ничьего внимания. Видимо, дела с клоповником не так просты. Быть может, семена невкусны или даже ядовиты пока не побывали в земле и не стали прорастать. И ядовитость их не случайна, а для того, чтобы не стать добычей мессоров. Но всякое действие вызывает противодействие. Муравьи научились правилам обращения с ядовитыми семенами и стали их заготавливать после того, как они полежали в земле. Жизнь сложна и запутанны отношения, сложившиеся тысячелетиями.
Набрав пучок клоповника, я потряхиваю им у самого входа в муравейник жнецов. Вскоре вся земля пестрит яркими семенами. Мимо семян ползут трудолюбивые носильщики и не обращают на них внимания. Они никому не нужны.