С обрыва видна обширная зелёная долина реки Чу. За нею высится далёкий Киргизский Алатау. Снежные шапки его уже стали белыми — в горах выпал снег. Скоро снег опустится и на пустыню, Ветер гуляет по (долине и, ударяясь в обрывы, взмывает кверху. Здесь, на восходящих токах воздуха, неподвижно распластав крылья, реют пролётные коршуны, мелькают дикие сизые голуби. Над далёкою рекою Чу тянутся на юг утки и гуси.
По краю обрыва много гнёзд муравьёв. Все они занимаются заготовкой семян. В одном муравейнике что-то произошло, появились мертвецы, и их выносят из гнезда и сбрасывают вниз с обрыва.
Сейчас, осенью, когда так давно не было дождей и все подпочвенные воды давно истощены, уровень реки и маленькой проточки сильно понизился. Как добираются до воды мессоры? Там внизу выходят материнские породы и кое-где проглядывают в воде коричневые скалы. Ведь через них не пробьёшься.
А что, если около муравейников расставить чашечки с водою? И что происходит около некоторых из чашечек! Громадные скопища муравьёв толкутся у воды. Многие упали в неё и лежат там без движения, распластав в стороны ноги. Утоление жажды продолжается почти два дня, и кое-кто от неумеренного потребления воды теряет подвижность и остаётся лежать полумёртвым всю ночь и добрую часть дня. Потом наступает пробуждение и благополучное выздоровление.
Но некоторые муравейники не проявляют никакого внимания к воде. Это, по-видимому, те, чьи ходы проникли глубоко, и запасы зерна расположены над самою водою. Совершенно равнодушны к воде и те муравьи, которые живут около протоки, у основания обрывов. Уж им, конечно, совсем нетрудно добраться до воды под землёю.
Трудно долбить ломом и киркою твёрдую, как камень, лёссовую почву. Падая вниз с обрыва, лёсс поднимает облако густой пыли, ветер бросает её в вырытый колодец и тогда нечем дышать и всё покрывается серым слоем. Несколько дней работы и вертикальная траншея пробита на глубину около десяти метров, а ходы всё ещё идут дальше и из них продолжают выскакивать потревоженные жители муравейника. Один раз я вижу муравья, растерянно несущего наверх мокрое семечко пустынного злака. На какой глубине лежало это мокрое семечко, где набралось живительной влаги? Как нам докопаться до мокрых кладовых, когда нет сил, руки в мозолях и давно уже пора возвращаться домой?
В одном месте под лёссовым обрывом я вижу небольшую пещеру. Когда-то тут была нора какого-нибудь грызуна. Потом волки, лисы, дикобразы незаметно расширили ее, почва обвалилась, и теперь в пещеру можно свободно, почти не нагибаясь, забраться человеку. Здесь на стенках шещеры я вижу, что в самом низу лёсс переслоен тоненькими прожилками мелкого щебня. Когда-то сильные потоки принесли его сюда и отложили на поверхности. Потом лёсс постепенно закрыл мелкий щебень и накопился над ним за многие тысячелетия громадной толщей.
А что, если посмотреть муравейники наверху обрыва, над самой пещерой? Ведь если вертикальные ходы проходят через эти тоненькие прожилки, красноватые мелкие кусочки должны оказаться на холмике мураньёв-жнецов.
Предположение оправдывается. Среди светлой земли муравьиного холмика кое-где краснеют маленькие кусочки щебня. От прослоек щебня до вершины холмов около двадцати пяти метров. В другую сторону, вниз, до уровня воды, ещё около пяти…
Наступает зима, снег закрывает пустыню, ветер сносит его в глубокие ложбины, солнце высушивает южные склоны холмов. В тёплые весенние дни муравьи-жнецы выходят на поверхность, пропалывают травы. хоронят умерших.
Пустыня покрывается зелёным ковром трав, расцвечивается цветами и звенит песнями жаворонков, всё население муравейников-жнецов высыпыпает наружу. Жители его в величайшем беспокойстве. Они расширяют двери муравейников. Вскоре из подземных отверстий один за другим выползают самцы и самки, забираются на вершинки кустиков, трав и, взмахнув чудесными прозрачными крыльями, поднимаются высоко и воздух, навсегда уносясь вдаль.
Не зря зимовали крылатые самки в муравейниках, и сейчас, начиная свою самостоятельную жизнь ранней весною, им будет легче рыть ходы, пока в пустыне почва ещё влажна и в воде нет недостатка. Что ожидает путешественников? Как закончится их воздушный брачный полёт, где будет найдено место для будущего гнезда среди жаркой пустыни? А сколько окажется неудачников, которые никогда не найдут воду! Сколько труда уйдёт, прежде чем те, кому посчасливилось, построят настоящий большой муравейник с глубокими вертикальными ходами, подземными кладовыми и добротными запасами зерна над драгоценной и глубоко скрытой водою, настоящий большой муравейник, по которому в пустыне можно будет уверенно рыть колодец.
Весною в пустыне всё живое выползает на солнце. Те же, для кого вредны солнечные лучи, пристраиваются поближе к теплу, под широкими листиками трав, маленькими камешками. Наступает пора прогрева и у муравьёв.
Весною у муравьёв много хлопот. Нужно как можно скорее воспитать из личинок крылатых самок и самцов. Ведь им предстоят немаловажные дела: брачный полёт, а главное, поиски места для жилища и обоснование новых муравейников. Для этого необходимо много времени.
Некоторые виды муравьёв приспособились иначе к этому дефициту времени. Они воспитывают крылатых ещё с осени. Многочисленные самки и самцы зимуют в муравейниках и уже ранней весною способны покинуть родительский дом и начать самостоятельную жизнь. Но при этом обычае не каждый муравейник может выдержать ораву иждивенцев. Ведь всех их нужно прокормить.
Что творится под камнями в тёплые весенние дни! Будто в праздник, на улицу высыпает всё население муравейников под свою тёплую каменную крышу. Здесь целыми штабелями лежат аккуратно сложенные яички, личинки и куколки. Среди копошащейся массы муравьёв степенно расхаживают большие и грузные основательницы муравейника — бескрылые самки. Те муравьи, что заняты воспитанием тлей на подземных корнях растений, вытаскивают наверх самых толстых своих коровушек, которым вот-вот пора телиться. Сюда же приползают погреться разные прихлебатели муравьёв — мелкие жучки-ощупники, жуки-стафилины, клещики и многие другие, давно приспособившиеся жить за чужой счёт.
К вечеру, когда солнце склоняется к горизонту, смолкают жаворонки, красные тюльпаны складывают лепестки в горсточку, а в воздухе холодеет, камень всё ещё хранит животворную теплоту весеннего солнца. Но и он скоро остывает, и рано утром, когда сизый иней опустится на землю, прикоснитесь к камню: он холоден как лёд. Вот почему на ночь всё население муравейника со степенными самками, яичками, личинками, куколками, тлями и приживальщиками-захребетниками — все убираются глубоко под землю в самые нижние этажи жилища.
А как же обходятся те, у кого нет такой каменной крыши? Ведь немало муравейников устроены просто в земле и не имеют над собою никакого прикрытия. Тут приходится и строить плоские камеры — детские — под самой поверхностью земли, поближе к теплу. В земляных камерах не так тепло, как под камнем, ведь земля нагревается медленнее, тем более, что крышу приходится устраивать потолще, попрочнее.
Там, где весною растёт трава, приходится ещё труднее. Прикрытая растениями земля нагревается медленно. Но и в этой обстановке нашлись изобретатели, и ловчее всех оказался юркий чёрный муравей. Прогревочные камеры он умудряется строить самым оригинальным способом. Но эти прогревочные камеры обязаны своим существованием только утренним росам и инею, когда мелкие бисеринки воды садятся на землю, повисают на листиках, цветах пустыни и унизывают каждую паутинку. Видел ли кто росистое утро пустыни? Как только восходит солице, повернитесь к нему лицом: вся пустыня горит огнями маков. Повернитесь в другую сторону на запад, и всё заискрится от капелек росы, переливающихся радужными тонами. В безводной пустыне роса поит многих её обитателей. Но чуть потеплело, раскрылись цветы, запели жаворонки, бисеринки с радужными отблесками потухают, вся влага растворяется в сухом воздухе пустыни, и он струится кверху, к горячему солнцу, отражаясь всюду по горизонту озёрами-миражами.