Мне говорят: плюнуть и забыть. Все равно этот бред никто не читает - а кто читает, заболеет несварением мозга. Это же не газета - так - одноразовое бумажное знамя, опознавательный ярлык: не подходить! Тут копошатся наши, оттачивая клыки! Мне говорят: эти якобы печатные органы так нестойки в своей назойливо-бесстыжей наготе; от малейшего знака негодования или испуга угрожающе разбухают, зато равнодушная улыбка приводит к увяданию. Мне говорят: откупори шампанского бутылку, иль перечти "Женитьбу Фигаро".
А я по неосторожности перечитал роман Альбера Камю "Чума". Там, знаете, что написано?
"... Кое-кто все еще надеялся, что эпидемия пойдет на спад и пощадит их самих и их близких. А следовательно, они пока еще считали, что никому ничем не обязаны. Чума в их глазах была не более чем непрошеной гостьей, которая как пришла, так и уйдет прочь. Они были напуганы, но не отчаялись, поскольку еще не наступил момент, когда чума предстанет перед ними как форма их собственного существования и когда они забудут ту жизнь, что вели до эпидемии. Короче, они находились в ожидании. Чума довольно-таки причудливым образом изменила их обычные взгляды на религию, как, впрочем, и на множество иных проблем, и это новое умонастроение было равно далеко и от безразличия, и от страстей, и лучше всего определялось словом "объективность"".
Такие-то дела, граждане. Такие дела.
На всякий случай - считаю долгом официально заявить: Нина Катерли не покушалась на Петропавловский собор. И, между прочим, всемирного еврейского заговора тоже не существует. Если бы существовал - я о нем знал бы. Проговорился бы кто-нибудь, или я сам как-нибудь проник бы в тайну за целую-то жизнь. Уверяю вас.
Ужас в том, что всем это известно, и продавцам чумы - лучше всех. И что же?
Сентябрь 1993
ОГНИ БОЛЬШОГО ДОМА
Все думаю: стоит ли разрушать Большой Дом - зловещее творение Ноя Троцкого на Литейном - этот собор, так сказать, Пляса-на-Крови?
Разрушить до основания, вернее - вырвать с корнем, с подземными этажами - размолоть в щебень, вывезти и торжественно захоронить в безлюдной местности груду праха, впитавшего кровь, боль, унижение, отчаяние бесчисленных жертв, - да, это мечта заманчивая. Здание, где совершено столько злодейств, как бы излучает угрозу, а точнее - внушает страх. Это же не просто штаб-квартира преступной организации, погубившей значительную часть населения нашей страны. И даже не просто фабрика смерти, где главный конвейер хоть и простаивает пока, но вполне исправен... Наш Ноев ковчег архитектурный символ массового психоза, дирижируемого полицейским государством...
Но разрушать символы - утеха дикарей. Большой Дом сияет огнями в потемках души каждого взрослого советского человека. На Литейном в декабрьских сумерках ужасен он в окрестной мгле, но уж лучше пусть возвышается там Большой Дом, чем призрак Большого Дома.
Давайте устроим там самый поучительный в мире мемориал - Музей Большого террора. Пригласим лучших историков и дизайнеров. Какой для них откроется простор! Кабинеты, камеры, карцеры, расстрельные подвалы с красным асфальтовым полом. Столовая для начальников и костюмерная топтунов. Орудия пыток и канцелярские принадлежности. На стенах, на стендах, в специальных витринах - партийные постановления, газеты, плакаты, портреты сексотов и генсеков, картины и книги мастеров социалистического реализма, доносы, протоколы допросов, приговоры. Для советских вход бесплатный, для иностранцев - за огромные деньги.
Давайте поспешим. Переоборудуем здание, пока оно еще только плачет по нас.
Декабрь 1993
ГОРОД В ОТСУТСТВИЕ АНГЕЛА
Полгода не дожив до девяноста восьми - в одночасье - за рабочим столом - над корректурой словаря крылатых латинских выражений - умер Яков Маркович Боровский. Учитель множества ученых, гроссмейстер классической филологии, переводчик и толкователь бесчисленных античных текстов, один из основателей Римской академии живой латыни, всемирно известный автор стихотворений на латинском и древнегреческом... Последний деятель эры гуманизма. Праведник науки.
Вообще-то в нашем веке и тем более в нашей стране провести столько времени на свободе, с утра до вечера занимаясь исключительно любимым делом, - чистая жизнь, мгновенная смерть, - счастливый жребий.
И если загробное существование - не сказка, и справедливость - не пустой звук, то вполне вероятно, что в данную минуту Яков Маркович беседует, например, с Плутархом о стихах, допустим, Горация, - и жалеть надо, скорее, провожающих на перроне под мокрой метелью. Кто знает - осталось ли в Петербурге достаточно праведников, чтобы город уцелел?
Библиотека Боровского завещана Античному кабинету - и это хороший предлог перейти к новости отрадной. На Васильевском острове создано независимое Общество содействия развитию классической филологии. У него даже есть комната в Первой санкт-петербургской классической гимназии. Самый настоящий Античный кабинет: научная библиотека на всех европейских языках, древних и новых; семинары и конференции; контакты с иностранными университетами; специальный журнал; альманах "Древний мир и мы", - словом, все как у людей. Правда, журнал и альманах - пока еще мечта, - но и мечта какая человеческая!
Как бы хотелось продолжать в том же духе и еще хоть немного поговорить о высоком и прекрасном. Но для этого следовало во вторник пойти в дом Державина на Фонтанке: там был вечер Н. А. Львова (помните - архитектор, композитор, поэт). Очень уютное, должно быть, получилось бы времяпрепровождение: Львов был едва ли не гений, а дом Державина - волшебное место, и притом иногда кажется из наших дней, что в позапрошлом веке образованные люди только и делали, что влюблялись под клавесин. Ну вот, а я вместо всего этого отправился в Дом журналиста на организационное собрание Антифашистского союза. Как-то совестно было не явиться.
Сверх всякого ожидания, народу набилось - человек сорок пять. Одних писателей я насчитал пятнадцать. Не так уж это и удивительно - европейский же город. Пять миллионов жителей.
И взамен клавесинной музыки послушал я сообщение о том, какими ресурсами располагают в европейском городе организации фашистского толка. Никаких особенных неожиданностей. Кто же сомневается, что все у них в избытке - деньги, оружие, боевики, сочувственный интерес молодежи (наверное, не всей - а много и не надо); вся советская история работала на них, и все нынешние обстоятельства им благоприятствуют.
Что собираются противопоставить им сорок пять не очень-то молодых мужчин и женщин? Что вообще может возразить пуле - мишень?
"Антифашистский союз ставит только одну практическую цель - не допускать прихода к власти сил тоталитаризма в России. Эта цель будет достигнута противодействием распространению фашизма и коммунизма всеми конституционными методами активной пропаганды в соответствии с международными соглашениями".
Что тут скажешь? Это, без сомнения, правильный путь. Единственно верный. Если идти по нему, никуда не сворачивая - и, главное, не нарушая международных соглашений, - можно уверенно надеяться, что лет через шестьсот - а то и через шестьдесят - общественное мнение в России скажет фашизму громкое, дружное: "Нет!"
Немножко жаль, что не раньше. Вот журнал "Молодая гвардия" в аккурат к октябрьским событиям прошлого года напечатал "Протоколы сионских мудрецов" роковую, зловещую книгу. Без нее Гитлер не так легко свел бы с ума Германию. Растлить другие цивилизованные страны оказалось трудней - в частности, потому, что году так в 1934-м в городе Берне состоялся суд над шайкой негодяев, тиснувших "Протоколы" в Швейцарии. Изучив книгу и заслушав многочисленных экспертов и свидетелей, суд признал "Протоколы" непристойным сочинением, пропагандистской фальшивкой. Отчеты о процессе, продолжавшемся года два, публиковались во всех газетах мира - кроме германских и советских. И наваждение прошло.
Поступок "Молодой гвардии" дал, казалось бы, повод провести подобный судебный процесс в России. Двое интеллигентов (интересно, сколько их у нас всего?) даже обратились с таким предложением в прокуратуру. Не тут-то было. В четверг на этой неделе получили по рукам.
"Сообщаю, что по факту публикации "Протоколов сионских мудрецов" в журнале "Молодая гвардия" (№ 10, 1993 г.) Кировской межрайонной прокуратурой г. Москвы проведена проверка и вынесено постановление об отказе в возбуждении уголовного дела на основании п. 2 ст. 5 УПК РСФСР, то есть за отсутствием в действиях состава преступления.