Но, как известно, Солженицын - поистине необыкновенный человек. Непреклонная решимость воплощена в его сказочной судьбе. Целеустремленный, в полном смысле слова целесообразный характер, не истративший зря ни минуты биографического времени. Централизованное планирование и производительность труда, какие не снились советскому якобы социалистическому государству то-то Александр Исаевич его и превозмог.
Кроме того, не подлежит сомнению, что он - любимец богов.
Вот почему его возвращение вселяет какую-то безрассудную надежду.
Тут что-то похожее на историю про Юлия Цезаря: как он переправлялся через бурную реку, и волны заливали лодку, и перевозчик совсем было струсил, а Цезарь его вразумил - дескать, не бойся, ведь с тобою - счастье Цезаря.
Солженицын поднимается на борт нашего корабля. Хочется верить, что это предзнаменование хорошее.
Май 1994
БЕЗ СУЩЕСТВЕННЫХ ОСАДКОВ
Строго говоря, итог недели - погром на Смоленском кладбище. Четыреста или больше разрушенных и оскверненных памятников. Кретин неутомим, а мрамор хрупок. Только подумаешь, что в городе водятся гуманоиды, склонные к столь подлым забавам... Тоска.
Главное - хоть бы кто содрогнулся от ужаса. Вот, кажется, случай, когда церковь - ни одна - не может промолчать. Я еще понимаю - хоть и тягостно мне это понимание, - отчего митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский не осудил апрельский погром на еврейском кладбище. Но теперь-то поруганы могилы православные...
И давайте прекратим стенать об упадке культуры. Это смешно после постановления, принятого в четверг при закрытых дверях в Совете нашей Федерации: увеличить военные расходы до 55 триллионов рублей. Не знаю, половина это государственного бюджета или больше половины - или все-таки меньше; не знаю точно, во сколько раз эта сумма превышает все предполагаемые затраты на здравоохранение, образование, науку... Знаю одно: страна страдает военно-промышленным комплексом в такой острой, запущенной форме, что недалека от самоубийства. Не глупо ли горевать о каких-то памятниках, тем более - кладбищенских? Вот покорим планету - всю превратим в обелиск над вечным огнем.
Надеюсь, что ошибаюсь. Президенту, вероятно, видней, а президента кошмары как будто не беспокоят. Знай себе сочиняет на посту, и вышла претолстая книга. Для полного сходства с каким-нибудь титаном Возрождения и Малой земли недостает литературной премии, - но тут у Б. Н., скажем прямо, шансы слабые. Премию на этой неделе Союз писателей России Проханова и Бондарева, если не ошибаюсь, выделил кому-то из сербских предводителей. Должно быть - за крупный вклад в дело мира.
Ну, а на собственно литературном фронте - без существенных осадков. Давление, однако, не снижается.
Цензуру обкомов и ГБ с успехом заменила - во всяком случае, на время диктатура крупных книгопродавцев.
Без их содействия или хотя бы согласия нет смысла печатать книгу: читатель ее не увидит, а значит, издатель разорится. А завлечь книгопродавца хорошей книжкой почти невозможно - разве что резко освежив титульный лист: "Былое и думы двоеженца", или "Детские годы внука убийцы Столыпина". Но это прием рискованный. Книгопродавец рано или поздно догадается, что вы обманом всучили ему нечто доброкачественное, - и тогда берегитесь!
Видите ли, они уверены - а точней сказать, они уверяют, - что настоящие книги публике не нужны, что торговать настоящими книгами - себе в убыток и дело гиблое.
Вряд ли это просто злонамеренная выдумка. Вкус у большинства книгопродавцев, наверное, плохой, - но ведь аппетит отменный! И если бы, скажем, "Записки об Анне Ахматовой" сулили такую же прибыль, как "Просто Мария", - какой-нибудь теневичок-оптовичок непременно соблазнился бы классическим трудом Л. К. Чуковской. Так нет же, не соблазняются. Не верят нам, читателям-покупателям. В сущности, презирают нас.
Думают: не скоро еще наступит такое время, когда образованный петербуржец не Блюхера и не милорда глупого с базара понесет.
Так вот, о базаре - то бишь о первом Санкт-Петербургском книжном салоне. Открылся он в здании Конногвардейского Манежа, и все прошло как полагается. Играл духовой оркестр. Долговязый молодой человек в кафтане изображал Петра Первого и зычно говорил А. А. Собчаку: "Повелеваем тебе, мэр", - и прочее. Мэр, в свою очередь, произнес речь, перерезал ленточку - в общем, метал икру доброй воли.
Славный получился детский утренник - тем более, что министр печати точней, начальник Госкомпечати, некто М-в. - чрезвычайно удачно исполнил роль Бабы-Яги. Каждую фразу как откусывал: "Что будем издавать? Как будем пропагандировать? Какую будем лепить душу нашего читателя? Как будем воздействовать на его сознание - на его национальное сознание?" В Манеже так явственно повеяло агитпропом и главлитом, что все мои претензии к рынку рассеялись как дым. На рынке я все-таки могу хоть что-то выбрать - или вовсе ничего не покупать, - а М-в. намерен за мой же счет, на те гроши, что останутся после превращения подоходного налога в бомбы и танки, лепить мне душу...
Приятно было вспоминать эту речь у стенда (прилавка то есть) издательства "Русич". Поэтичное такое название, тоже с национальным оттенком. А на стенде - "Застольные беседы Гитлера", какое-то "Послание Геббельса" - и в не менее заманчивой обложке чей-то "Секс пополудни".
Но вообще-то книги на ярмарке продавались обычные - те же самые, что в городских магазинах. Были среди них и очень хорошие - главным образом научные издания - дорогие, правда.
Мне лично не повезло. Я с первого взгляда влюбился в том Тертуллиана (издательство "Наука"). Увы, оказалось - это единственный экземпляр. Приходите, предложили мне, послезавтра, к закрытию ярмарки, мы для вас эту книжку придержим. Я пришел - и выяснилось, что моего Тертуллиана украли.
Согласитесь, это как-то обнадеживает. Остались еще, выходит, в Петербурге интеллигентные люди. Некультурный ведь украл бы что-нибудь другое. Не так ли, господа книгопродавцы?
Но для полноты картины приходится добавить, что и стенд "русичей" опустел. Надо полагать, что и Гитлер, и Геббельс, а также амуры все распроданы поодиночке.
Как писал Квинт Септимий Флоренс Тертуллиан в городе Карфагене восемнадцать столетий тому назад: "Это вполне достоверно, потому что ни с чем несообразно".
Июнь 1994
ХОР НИЩИХ
Пропал Рид Грачев. Дней десять как ушел из дому - и ни от него, ни о нем никаких известий.
Странный, блестящий, беззащитный человек. Двадцать семь лет назад, когда появилась его первая и единственная книга, - вот так же он ушел из литературы: в свои мысли, в болезнь.
Как подумаешь, мы все - большинство из нас, литераторов и не литераторов - по сравнению с ним счастливцы.
Но многие в голос оплакивают свой собственный жалкий жребий.
"Из довольно богатой организации, какой был наш Союз, если принять во внимание, что мы имели Литфонд, Дома творчества, "дом Ростовых" в Москве, дворец Шереметевых в Ленинграде, издательства, газеты, журналы, мы превратились (нас превратили) в нищих, бесправных членов воистину общественной организации...
... Наши книги не издаются, и поэтому нет положенных Союзу писателей отчислений от продажи художественной литературы.
Переодетые демократы, а то и просто бандиты, захватили наши издательские площадки, наши газеты и журналы.
Уплывает Литфонд..."
Как-то некстати вспоминается гражданин на Аничковом мосту, на тротуаре: сидит, вытянув обнаженную ногу, всю в коросте, в расчесах... но он тут ни при чем. Текст иеремиады принадлежит писателю Евгению Кутузову, опубликован в газете "Писательский дом". Это, видите ли, газета Санкт-Петербургской организации Союза писателей России.
Вероятно, это та организация, что раньше именовалась областной - то есть как бы первичная ячейка партии Проханова-Бондарева, - но с уверенностью сказать трудно: столько наследников оказалось у почившего СП СССР, и каждый провозглашает себя единственным племянником, родным и любимым, а всех остальных - самозванцами, а титулы у всех неразличимо похожи.
Вот и эти с кем-то воюют. Правда, тактику применяют, по словам Евгения Кутузова, какую-то неплодотворную:
"Мы сжигаем ИХ чучела, а они - захватывают наше общее писательское достояние".