- Ладно, отходим. - Под утро гул начал потихоньку уменьшаться и к рассвету почти утих. Зной ощутимо уменьшился, уступив прохладе. Обе луны переместились по небосводу и ушли за горизонт Солнечного освещения. Ближе к восходу светила - предполье горы и окружающий лес окутались вязким, почти осязаемым и холодным, как лёд туманом. Молоко воздушной взвеси было настолько плотным, что невозможно рассмотреть кончики пальцев вытянутой в сторону руки. Звук причудливо звенел в плотном воздухе насыщенном мелкими капельками полукристаллической влаги. Старшина вроде и крутился недалёко от Амы, но нахлынувшее облако вмиг отрезало его от окружающего мира плотной белой стеной.
- Амелия, ты далеко? - старшине стало неуютно в природной тюрьме. Окружённый невидимостью и мягкой, но непрозрачной стеной Грязнов забеспокоился. Вспомнилась пещера хранителей и предательская завеса. Осторожность не помешает. Прапорщик влез на очередное дерево и, на всякий случай - зарядил оружие и поставил на предохранитель. Перевёл дух. Солнце не спешило разгонять плотные клубы тумана, а ветер ещё не набрал живительной силы Солнечного тепла для свободного движения воздуха. Амелия осмелилась разжечь костёр. Ветки нехотя горели, обильно потрескивая и выбрасывая дым.
- Костёр, слышишь, хозяин города? - в ответ пограничник зашумел,спускаясь на землю.
- Вроде тихо? А? Амелия? Может закончилось? - неуверенно предположил старшина.
- Не знаю, но Тин и Мара перестали бояться. Идите на огонь, Виктор Иванович. - Хорошо быть немножко телепатом, только в тумане не видно и экстрасенса.
- Погодь, дочка. Пусть туман разойдётся. Не видно - ни зги. Так, и без глаза можно остаться, - почти стихами выразился Грязнов.
Тин и Мара нашли старшину и вывели его к костру, где грелась от необъяснимой зимней свежести утренней прохлады Ама.
- А чего это вы меня дочкой назвали, Виктор Иванович?- Глаза Амазонки и так большие и темно-карие от природы чуть увеличились сверкнув белками.
- А ты мне как раз в дочки и годишься, - пошутил Грязнов. - У меня внуки скоро будут, наверное, а у тебя свои только на подходе , - кивнул старшина на округлившийся живот Амазонки. - И как ты Костю уговорила , что он тебя сюда отпустил? - вопрос риторический и Амазонка только пожала плечами лукаво улыбнувшись чему-то своему.
Вдоль дороги проложенной мамонтами - тумана почти не было. Коридор из двух стен деревьев с сомкнутыми по верху кронами, сказочно оттенял опасность происшедшего. Тяжелые хлопья плотного воздуха, казалось, держались только за стволы и ветки с листьями и никак не хотели уступать наступающему свету восходящего светила. Ветер подул внезапно, разгоняя пелену вдоль самовальной просеки, пробитой прежде мамонтами. Переступая через поваленные ветки и ямы, предводители отряда, вновь вышли из пущи к священной горе Хибук. Навстречу от темного зёва притихшей пещеры, в рваную и неровную колонну по два, двигалась процессия ведунов. Восемь чародеев несли носилки со свёртком, похожим на очертания человеческого тела. Шесть магов держали носилки с боков, а двое тянули спереди и сзади. Носилки со всех сторон оказались закрыты от взглядов фигурами в обгоревших и вымазанных в сажу балахонах с посохами. Чудотворцы шли тяжело, медленно и основательно опираясь на посохи при каждом шаге. Но между силуэтами все-таки просматривалось чьё-то тело на носилках.
- Неужто получилось, Амель? - впервые за ночь улыбнулся радостно старшина , вглядываясь в очертания кавалькады знахарей в бинокль.- А почему он завернут?! - всполошился старшина. Амелия всматривалась в парную колонну шаманов с тревогой и считала обгоревшие фигуры. Впереди ковыляли Варлам с Серафимом. За ними носилки. За носилками - остальные.
- Одного не хватает, - подытожила подсчеты Амелия.
- Кого?
- Не упомню я их всех. Но зашло сорок шесть и останки на носилках. А сейчас их на одного меньше и носилки. А носилки как несли почти плоские останки накрытые плащ-палаткой, а сейчас там определенно или один из шаманов или ....не знаю что и подумать. - И обнадежила старшину и вселила неуверенность в удачный исход обряда перемещения Амазонка.
Вид у чародеев был такой, как будто их всю ночь пытали огнём в аду. Лица шаманов, вышедших из местной преисподни,несли на себе неземную усталость, почернели, покрылись складками и ожогами. Одежда местами прогорела, местами висела клочьями и волочилась рваными нитками подолов по земле и камням. Глаза магов хоть и смотрели перед собой и под ноги, но казалось, видели что-то потустороннее, а не дорогу, старшину с Амазонкой и двух волкокошек на фоне побитой ночным зноем опушки леса.
- Амелия ты можешь прочувствовать, там, под материей - кто на носилках? - нетерпеливо вспомнил про сверхспособности Костиной жены Грязнов. Ама поморщилась, напрягаясь в попытке узнать невидимую суть свертка.
- Не знаю. Но это Мужчина. Он без сознания. Мозг отключён и отдыхает. Ведуны заблокировались и отвечают волной смертельной усталости. Просят воды. Говорить не смогут. До леса дотянут. А потом к водопаду. Варлам говорит, что всё хорошо. Только им очень нужно поспать. Долго спать и воды. Много воды.
- Значит Зуб там? - вдруг усомнился в том, что было на носилках у ведунов старшина.- А тогда, кто ж там, в горе остался? - опущенные и обгорелые капюшоны знахарей затрудняли поиск правильного ответа.
Позади ожидающих шаманскую процессию, послышался шум. Агф и Арес собрали и вели за собой к горе, сбежавших в начале светопреставления, славов и танов, с лошадьми и обозом. Никто не посмел подойти к молчаливо хрипящей невпопад процессии, пока ведуны сами не добрались до водопада с маленьким озерцом и вытекающим из него веселым и чистым ручьём. Носилки установили на камень. После этого старшине почудилось, что кто-то невидимый отключил батарейку, что питала движение колонны по направлению к роднику. Колдуны ввалились с ног смятыми кулями. Хрипели , становились "на карачки" и ползли по животному к воде. Тишину колыхал лишь жуткий свист вдыхаемого и выдыхаемого шаманами воздуха, да скребет посохов по камням дорожки, перемеженные с шумом водопада.
Добравшись до озерка ведуны падали, окунали головы в воду и пили. Некоторых тут же стошнило. Другие отвалились от воды и блаженно закрыли глаза. Только Варлам, сильно похудевший за ночь, стоял опершись на посох и шатался, как мумия без поддержки жрецов. Смотрел Нежина вовсе не на старшину или лежащих ведунов. Взгляд верховного чародея не отрывался от носилок, аккуратно оставленных на так похожем на исполинский стол, камне, у самого берега озерка, под водопадом. Шум падающей воды оттенял четкой реальностью происходящего, то невероятное, что увидели все остальные, кто находился рядом.
На валуне поднялся и сидел с закрытыми глазами, явившийся из небытия, голый - Олег Зубов. Живой капитан пытался на ощупь завернуться в концы обгоревшей солдатской плащ-палатки, которой были застелены носилки ведунов. Начальника заставы трясло, короткие волосы прически слиплись. Из приоткрытого рта капала желто-темная слюна. Грязная, желто-серая поверхность тела капитана покрылась пупырышками гусиной кожи. На пальцах рук и ног отчетливо выделялись серные, жирные и толстые - черные полоски грязи забившейся под длинные и отросшие ногти. Старшина трижды перекрестился. Амазонка застыла с открытым ртом. Варлам улыбнулся победно и вымучено, сквозь боль и усталость, захрипел и рухнул на старшину, что стоял рядом. Посох верховного ведуна упал, звонко ударил сухой и твердой древесиной о камень настила несколько раз. Звук, извлечённый из камня, очень напомнил затухающий удар языка православного колокола о чугунную рубашку на главной звоннице старшинского собора.