Недавно разбился ртутный термометр. Несколько капель ртути осталось в стеклянном резервуаре. Вспомнив об этом, выливаю ртуть в камеру. Она никуда не катится. Удивительно точно горизонтален пол в камере! Тогда привязываю ниточку за гайку и прикладываю ее к вертикальным проходам. Они строго вертикальны и никакого отклонения нет. Интересный принцип архитектуры жилища жнецов, попеременного чередования строгих горизонталей с вертикалями.
Для чего вертикальное направление проходов — понятно. Путь к воде самый короткий строго вниз. Для чего же пунктуальность в горизонтальном строении пола камер?
— Отчего так? — спрашиваю я своих спутников, — Давайте вместе разгадывать!
Все не прочь порассуждать, и рады теме разговора. Предположения сыплются один за другим.
— Дела у жнецов, — говорит один, — просты. Строго горизонтальный пол необходим, чтобы собранные семена не скатывались в одну из сторон, не смешивались с шелухой.
— Не только дело может быть в семенах, — добавляет другой. — Личинки и куколки тоже будут скатываться в кучки, если пол помещения не будет идеально ровным.
— Я думаю, — вмешивается в разговор снова первый, — если пол камер не будет горизонтальным, то очень неудобно спать, отдыхать. Вон как мы страдаем в палатке, если земля неровная и с уклоном. Не правда ли?
— Наверное, — неуверенно добавляет второй собеседник, — камеры не только склад, а что-то вроде разъезда, в котором муравьям, ползущим в разные стороны можно разминаться. Не быть им горизонтальными, муравья легко запутаться, куда надо ползти, вверх или вниз!
Об удобстве куколок и личинок я и раньше сам предполагал. Но сейчас вспомнил теорию эолового происхождения лёсса. Согласно этой теории лёсс откладывался постепенно, оседая из воздуха тонкими слоями и потом, слежавшись, образовал такие толщи. Лёсс твердый. Его легче снимать слоями, хотя они и невидны нашим глазам. Может быть, еще и поэтому получается идеально горизонтальный пол.
И еще разные предположения высказывают мои спутник, каждый отстаивает свою точку зрения. Впрочем, спор быстро затихает: готова еда, все голодны и дружно принимаются за обед. А после обеда все забыто, да и пора ехать дальше к цели нашего путешествия.
Как муравьи строят свой дом
В большом старом еловом пне, источенном личинками рогохвостов и усачей, кипит работа. В круглые окошечки-дырочки постоянно высовываются черные головы муравьев древоточцев Кампонотус геркулеанус, загруженные комочками светло-желтых древесных опилок. Вот одна голова, сверкнув на солнце полированной поверхностью, взмахнула усиками и разжала челюсти. Комочек опилок полетел вниз, но несколько соринок застряло в зубчиках челюстей. Тогда из отверстия показалась нога муравья и почистила челюсти. Потом усики вздрогнули, голова шевельнулась и исчезла в темном проходе. Вслед за нею тот час же появилась другая, тоже с грузом опилок.
Муравьи древоточцы усиленно занимаются строительством, расширяют и увеличивают и без того многочисленные галере и, переходы и залы в большом еловом пне. Тут же — на пне, по его корням лапам, в траве — степенно ползают другие древоточцы. Но какие они разные! Вот очень крупный, длиной почти в два сантиметра, с большущей головой, едва ли не более крупной, чем само брюшко. Это так называемый солдат. Он степенен, медлителен, движения его плавны, неторопливы. А вот и маленькие — обычные рабочие. Они более подвижны, быстры и энергичны.
В одном месте под окошечком скопилась горка опилок. Весь день она увеличивалась и теперь мешает сбрасывать груз вниз. Тогда из окошка выбирается рабочий и, держась задними ногами за пень, передними раскидывает строительный мусор. Сбоку в старой щели прогрызено широкое овальное отверстие и в него ежесекундно просовываются черные головы. Здесь опилки тоже падают на уступ, но их подбирают другие муравьи, переносят ниже и оттуда сбрасывают. На пути опилок — опять новый бугор, на котором ползает другая группа тружеников. Только отсюда опилки падают уже на землю. Так получается вроде муравьиного конвейера, и каждый ее участник работает строго на своем месте и никуда не отлучается.
Основание пня все усыпано серыми потемневшими и свежими опилками. Количество опилок — верный признак возраста поселения и размера поселения древоточцев. Здесь, наверное, не менее двух-трех тысяч муравьев, и кажется немного странным, что при таком большом населении вокруг пня никого не видно. Не могут же муравьи, никуда не отлучаясь, питаться только тем, что находят в пне. Осматривая пень, вдруг натыкаюсь на подземную дорогу. Это настоящий хорошо выглаженный и просторный тоннель в поверхностном слое почвы. Начинаясь у основания пня, извиваясь, он тянется далеко, Куда же он ведет? Подземная дорога направляется вначале к очень далекому низенькому и трухлявому пню. Отсюда она идет прямо к большой елке и здесь кончается у корневой лапы.
Неспроста сюда проведено муравьиное шоссе. По стволу дерева сверху вниз спускаются муравьи древоточцы, и у каждого большое раздувшееся брюшко. Там на ветках видны черные пятна — скопления тлей, выделениями которых и наполнили свои объемистые зобы жители пня. Вверх же, навстречу сытым, торопятся порожние с обычными, маленькими брюшками.
От пня идет не только эта дорога. Еще три, менее торные, расходятся в стороны, разветвляясь, теряются в лесной подстилке и в кустах. В потолке тоннелей проделаны большие окошечки. Она для тех, кто вздумал прогуляться поверху. На подземных дорогах оживленное движение: кто спешит с раздувшимся брюшком, наполненным выделениями еловых тлей, кто тащит разную живность. Вот большеголовый солдат несет небольшого бархатистого муравья Формика фуска. У другого сильно изувеченная и на треть съеденная гусеница еловой пяденицы.
Подземные дороги — будто современное метро. Попробуйте-ка без них быстро пробраться сквозь заросли трав и кустарников, завалы камней и различный лесной хлам! Кроме того, они — прекрасная ловушка на различных насекомых, которые любят бродить в лесной подстилке. Попадая на муравьиную дорогу, они пытаются ею воспользоваться и становятся добычей охотников.
Древоточцы очень теплолюбивы и устраивают жилище только в тех пнях, которые хорошо прогреваются солнцем. Работают они, как и многие муравьи, с утра до вечера, но более всего активны в самые теплые часы дня. Утром, когда еще холодно, древоточцы вялые и ленивые: они озябли. Ночью муравейник спит, и только крупные большеголовые солдаты, будто часовые, степенно вышагивают по пню или торчат у входов.
Мелкие муравьи-рабочие выполняют разные работы и в первую очередь все, что связано с воспитанием личинок и уходом за матками. Наравне с большеголовыми солдатами они вытаскивают наружу опилки и ходят за сладким соком тлей. Но такая тяжелая работа, как выгрызание древесины, добывание пищи и защита гнезда, лежит на солдатах.
Между солдатами также разграничены обязанности. Одни — строители, другие — охотники, третьи — воины. Подбросьте к пню толстую личинку жука-усача, и солдат, занятый выбрасыванием опилок, не обратит на нее внимания. Равнодушно пройдет мимо и тот, кто наполнил свой зоб тлевым молочком, и только охотник и воин набросятся на лакомую добычу.
Лесные подземные дороги выручают и в ненастную погоду. Когда начинается дождь, все наружные работы прекращаются. Кого ненастье застало в лесу, тащится домой капельками воды. Они унизывают усики, скапливаются на шее, стебельке, повисают на глазах. Тяжело муравью с таким грузом! Зато, как только дождь прекратиться, все высыпают наружу, а тот, кто намок, усиленно занимается туалетом. Усики тщательно очищаются «гребенкой», расположенной на передней ноге, а чтобы она не загрязнялась и действовала безотказно, этот хрупкий инструмент облизывается ротовыми придатками. Несколько минут тщательного туалета — и все снято. Иначе нельзя: щетинки на теле — это нос, уши и органы осязания.
Одно жилище муравьев-жнецов казалось необычным, так как вокруг него на ровной глинистой площадке находилось еще пять новых строящихся убежищ. Из маленьких отверстий наверх ежесекундно выскакивали землекопы с землей в челюстях и, бросив ее, поспешно скрывались обратно. Не встречалось мне раньше подобное. Придется узнать, в чем дело.