Вот это второе в году крылатое поколение и производит на свет тлей обоих полов. Теперь самки отложат в укромном месте оплодотворённые яйца, они перезимуют; весной из них выйдут новые бескрылые, с укороченными усиками и ножками, самки-основательницы. Эти-то тли и начинают откладывать яйца или производят на свет новых тлей, которые в свою очередь, тем же беспорочным образом дают жизнь следующим поколениям бескрылых самок.
Хотя здесь описан, правду говоря, далеко не самый сложный из прослеженных цикл развития тлей, прогрессия их размножения, основанная на плодовитости в сочетании с быстротой созревания молоди, поражает воображение.
Не один учёный пробовал подсчитать, сколько тлей могло бы развиться к осени из перезимовавших яиц, отложенных самкой, если б всё её потомство оставалось в живых и могло быть обеспечено пищей. И все расчёты показали, что потомство одной-единственной тли, весом всего в миллиграмм, теоретически способно в короткий срок подавить собой все другие биологические виды на планете. Практически, конечно, это невозможно уже потому, что, чересчур размножившись, тли буквально утонули бы в собственных отбросах, причём этого не пришлось бы долго ждать.
Назовём две другие причины, делающие невозможным беспрепятственное размножение потомства основательницы: масса тлей гибнет от поздних утренников, от дождей и других неблагоприятных условий, главное — сами тли при любой погоде представляют лакомую пищу для множества других живых существ. Они-то и не дают разлиться зелёному океану потомков шестиногой капли с колющими щетинками при хоботке, выпивают его задолго до того, как он успел образоваться.
Вернёмся теперь снова к одному уже отчасти рассмотренному вопросу. Итак, у тлей самцы появляются лишь в одном из женских поколений, возникающих бесполым путём. Не противоречит ли процветание вездесущих тлей известному дарвиновскому закону о пользе перекрёстного оплодотворения и вреде беспрерывного длительного близкокровного разведения?
Нет, ведь у тлей ряд бесполым путём возникающих поколений обязательно прерывается поколениями, состоящими из обоих полов, и именно с оплодотворением связана повышенная жизненность новой, зимующей генерации. В то же время пример тлей подтверждает, что жизненность потомства может в определённой мере усиливаться и обновляться, как показал для растений академик Т.Д.Лысенко, также и вегетативным, неполовым путём. Переселения, миграции крылатых поколений — это не только переход на более богатое пастбище, но и перемена условий, поддерживающая и восстанавливающая жизненность форм с бесполым размножением.
Подведём итог всему, о чём говорилось в этой главе. Конечно, тли многим отличаются от общественных насекомых. И, однако, если вдуматься, у колонии тлей есть нечто общее с семьёй хотя бы тех же муравьёв. В самом деле, семьи муравьёв, как и колонии тлей, представляют потомство самок-основательниц. У муравьёв, как и у тлей, две формы самок — крылатые и бескрылые. Из них только одна форма откладывает оплодотворённые яйца. И у тлей и у муравьёв генерация продолжающих род самцов и самок появляется лишь в определённые периоды. У тлей, однако, связь между особями в чередующихся поколениях линейная, историческая.
Сменяющие друг друга генерации ровесников не становятся той органической целостностью, какая в семье общественных насекомых возникает из разновозрастного потомства самки-основательницы, сплочённого общим семейным обменом веществ. Возьмём на заметку эти любопытные сходства и различия и напомним читателю, что муравьи не зря усерднее других посещали растения в тихом углу описанной выше сонной лужайки. Их привлекали сюда тли — точнее, сладкие выделения тлей.
Это было на острове Капри в Италии. В искусственное гнездо с водящимися в приморской зоне муравьями Акантолепис поместили тлей, собранных на соснах горных склонов, где таких муравьёв нет. И вот Акантолепис, выросшие в тени пальм и лавра благородного, познакомились с сосновыми тлями.
Надо сказать, Акантолепис вообще весьма воинственны, однако, встретившись с тлями, трусливо отступили. Между тем тли вели себя как ни в чём не бывало: приподнимая брюшко, выделяли каплю и отбрасывали её, лягаясь. Потом один из наиболее предприимчивых Акантолеписов всё же подбежал к тле. Наспех коснувшись усиками, он схватил её жвалами, видимо, не слишком бережно. Испуганная необычным обращением, тля попыталась уйти. Муравей убил её, а вскоре такая же участь постигла и остальных.
Иначе кончился другой опыт. В два гнезда — одно с муравьями из высокогорных лесов, другое с муравьями из приморской зоны — впустили несколько небольших мушек в натуральном виде и вместе с ними мушек, так сказать, переодетых. Маскарад заключался в том, что крылья были коротко острижены, а на конец брюшка нанесена или капелька мёда (это был как бы костюм тли), или капелька масла алоэ, запах которого отпугивает муравьёв. Приморские муравьи, незнакомые с тлями, и горные, которым тли известны, совершенно по-разному отнеслись к мушкам натуральным и переодетым.
Приморские сначала переловили и поели всех непереодетых, затем принялись за меченных мёдом. Горные тоже не тронули мушек, обрызганных алоэ, а лжетлей, обмазанных мёдом, облизывали, но не обижали. Из опыта можно было заключить, что муравьи не ко всем тлям относятся одинаково.
Действительно, муравьёв не привлекают тли на растениях с липкой или скользкой корой: по такой коре трудно подниматься. Мало интересуются муравьи и тлями, которые не образуют больших колоний, не выделяют сладких капель или выделения которых слишком быстро застывают на воздухе или содержат неприемлемые примеси. На одном и том же дереве, например на ели, вокруг каких-то тлей муравьи постоянно суетятся, других просто не замечают.
И хотя не всем муравьям открыты секреты дружбы с тлями, они довольно быстро устанавливают её. Когда в прибрежной зоне того же Капри были высажены сосны, Акантолепис уже на второй год стали посещать их и собирали с тлей сладкую дань не хуже своих лесных собратьев. На чём же основаны такие муравьино-тлиные связи?
В прошлой главе, прослеживая путь окрашенных для опытов соков, высасываемых тлями, мы говорили, что тли выделяют на конце брюшка каплю. Эти-то капли — сок растений, прошедший через пищеварительный тракт тлей, — и слизывают муравьи. Можно обломать веточку, на листьях или на хвое которорой пасутся тли; и как только на месте облома начнёт выделяться растительный сок, муравьи примутся сосать его тут же из самой раны.
Если тли почему-либо перестают выделять сладкие капли или мало их выделяют, муравьи обращаются с ними (повторим здесь сравнение профессора Вильгельма Гетча) «уже не как с молочным, а как с мясным скотом». Как видим, таланты тлей продолжают совершенствоваться в естественном отборе и через муравьёв.
Много лет назад секретарь Л.Н.Толстого В.Булгаков опубликовал дневник последнего года жизни писателя. Здесь приведена одна короткая запись, относящаяся к теме нашей книги:
«Лев Николаевич рассказывал за обедом:
— Я наблюдал муравьёв. Они ползли по дереву — вверх и вниз. Я не знаю, что они могли там брать? Но только у тех, которые ползут вверх, брюшко маленькое, обыкновенное, а у тех, которые спускаются, толстое, тяжёлое. Видимо, они набирали что-то внутрь себя…».
Явление, поразившее Л.Н.Толстого, было в то время уже хорошо известно. Непревзойдённый знаток — можно сказать, первооткрыватель мира тлей — русский учёный В.К.Мордвилко, терпеливо распутывая клубок загадок естественной истории этих своеобразных созданий, проделал в числе других простенькое исследование.
Снимая со ствола деревьев и взвешивая муравьёв, возвращающихся вниз, в гнездо, и бегущих вверх, В.К.Мордвилко убедился, что первые в среднем почти на миллиграмм тяжелее вторых.
Другие натуралисты, применив мечение муравьёв, выяснили примерную продолжительность рейсов из гнезда на дерево и обратно. Сопоставив результаты обоих определений, учёные подсчитали, что каждые 10 тысяч особей могут добыть за лето от тлей до 10 килограммов сахара, а значит, достаточно большая семья способна заготовить около центнера сухого сахара!