У Лазиус нигер или Мирмика рубра отправляется в полёт столько крылатых, что сплошные потоки их, выходящие из земли, напоминают столбы дыма над костром. Самцы сравнительно с самками и рабочими совсем недолговечны. В этом отношении они отчасти похожи на пчелиных трутней. Самцы муравьёв, осуществившие своё назначение, погибают, а остальные, если им удалось уйти от многочисленных опасностей, связанных с полётом, продолжают летать в поисках невест, но в конце концов угасают.
Гибель муравьиных, как и пчелиных, самцов после брачного полёта не раз давала повод для рассуждений на тему о неравноправии полов. Впрочем, напомним, что у муравьёв и пчёл самки куда великодушнее и милосерднее, чем у скорпиона, тарантула или богомола: эти после свадьбы без лишних церемоний разрывают своего избранника на части и съедают. Воспроизведение вида довольно часто сопровождается гибелью родителей, и не обязательно одних только самцов. Бывает, и самки, отложив яйца, сразу же погибают. Тли, например, в большинстве генераций, произведя на свет молодых, именно на этом заканчивают свой жизненный путь. Таковы новые иллюстрации к закону жизни биологического вида, о котором выше говорилось.
Муравьиные самцы и самки, покинувшие гнездо, не все доживают до брачного полёта: многих склёвывают птицы, других, запутавшихся в паутине, высасывают пауки. Из десятков тысяч крылатых, устремившихся при роении в небо, в живых остаются только тысячи. Но и их ожидает немало испытаний и смертельных опасностей. Зато сохранившиеся невероятно живучи. У некоторых видов муравьёв даже рабочие живут пять-шесть лет, матки же пятнадцати-двадцатилетнего возраста совсем не редкость. Что касается цельных семей, то они способны существовать неопределённо долго. Ч.Дарвин писал А.Форелю, что один восьмидесятилетний старик показал ему муравьиное гнездо, которое знал ещё мальчиком.
Большие муравьиные семьи отправляют в брачный полёт по 3-4 тысячи самок и нередко по 10 самцов на одну самку. У нашего лесного Формика встречаются семьи в 100, 250, даже в 500 тысяч особей. А уж у каких-нибудь бразильских листорезов семья из миллиона муравьёв вовсе не редкость и ничуть не предел. Сколько же крылатых вылетает ежегодно из таких семей-гигантов?
Крылатые одного вида в одной местности вылетают из своих гнёзд одновременно. Благодаря этому и возможны встречи самок и самцов разных семей и неродственное оплодотворение. Иногда самцы и самки из одного гнезда поднимаются в воздух не одновременно, а врозь, так что в воздухе встречаются самцы и самки из разных гнёзд. Нередко в некоторых семьях в одни годы вырастают только самцы или самки, отчего такие муравейники становятся на сезон как бы полностью мужскими или чисто женскими, а в другие годы пол их крылатого потомства может меняться. Существуют муравьи, у которых крылаты особи лишь одного пола, но, как свидетельствует В.Вилер, «до сих пор не известен ни один вид муравьёв, у которого были бы бескрылыми и самцы и самки».
Итак, крылья молодых муравьиных самок и самцов служат им для встречи с особями другого пола, часто из других семей. Пример муравьёв, мы это видим, тоже подтверждает, что природа, как писал Ч.Дарвин, питает отвращение к длительному близкокровному воспроизведению. Повторим здесь также, что масса самцов и самок вылетает из различных гнёзд одновременно, не только в один день, в одни часы, но и, как правило, вскоре после дождя: в сырой земле легче отрывать новые выходы из гнёзда, дать дорогу вылетающим. Однако значение прошедшего дождя не исчерпывается этим, он имеет значение и для расселения вида.
Считанные минуты длится брачный полёт муравьиных самок, окружённых прозрачными облачками самцов. Они поднимаются весьма высоко. На крыше самого большого в США 102-этажного небоскрёба Эмпайр стейт билдинг обитают муравьи, о которых неизменно сообщают все путеводители по нью-йоркским достопримечательностям. Это потомство когда-то залетевших сюда и обосновавшихся здесь крылатых. Молодые самки, завершив полёт и спустившись с небес на землю, сразу же принимаются за дело.
Движения, кажущиеся поначалу неопределёнными, на самом деле не беспорядочны и не бесцельны: молодая самка одно за другим обламывает все четыре своих крыла, будто сбрасывает свадебный наряд. Блестящими прозрачными чешуями ложатся крылья на землю. Невольно вспоминается дождь белоснежных или розовых лепестков в весеннем саду. Беззвучно опадают они, покрывая площадки и дорожки между деревьями, а в цветках, опылённых насекомыми, набухает, разрастаясь, завязь.
Сходство между сбрасывающим лепестки опылённым цветком и обламывающей крылья облетевшейся самкой в принципе глубже, чем может показаться. Только у муравьёв этот переход в новое состояние как бы драматизирован и одухотворён. Достаточно, однако, несколько продлить наблюдения, и можно увидеть, как самка, освободившись от крыльев и побегав вокруг, возвращается и принимается их поедать.
Отправляющаяся в брачный полёт или обламывающая крылья молодая муравьиная самка даёт повод задуматься над природой инстинктов, вступающих в действие лишь один раз в жизни животного. Здесь — об этом писал Ч.Дарвин — не может быть речи о действии привычки, как и в случае с органами, служащими живому тоже только раз в жизни. Таких примеров немало: у цыплёнка твёрдый кончик клюва, пробивающий яичную скорлупу, временные челюсти у личинки мошек, отпадающие, когда они применены, чтоб вскрыть шёлковый мешок. Перед лицом таких фактов, признавался Дарвин, «трудно не ощущать беспредельное удивление».
Такое удивление вызывают и крылья муравьиной самки, которые, кстати, не сами по себе опадают. Если пойманных во время брачного полёта самок продержать под стеклянным колпаком, то можно увидеть, как насекомое спиливает ножками одно крыло за другим или обламывает их, упираясь концом крыла во что-нибудь твёрдое. Крылья отделяются поврождённой ровной линии. Сбросившая крылья самка чувтвует себя, по выражению Реомюра, настолько хорошо, насколько муравей может себя хорошо чувствовать. Между тем сбрасывание крыльев сопряжено с коренным поворотом в физиологическом состоянии насекомого и во всём его поведении.
Молодая самка только что оторвалась от семьи, где была одушевлённым атомом, частицей целого, состоявшего из сотен, или тысяч, или даже многих десятков тысяч особей, — сейчас она на время превращается как бы в дообщественное насекомое, в одиночку. Только что она, пренебрегая опасностями полёта, рвалась вверх, к небу, к свету. Сейчас, побуждаемая новыми потребностями, стремится укрыться подальше, поглубже, туда, где потемнее и потише. Правда, здесь речь идёт лишь о простейших способах основания новых муравьиных семей, о более сложных случаях придётся сказать дальше.
Долго бродит одинокая, сбросившая крылья самка, выбирая под камнем, в старом пне, между комочками земли подходящее место. Готовая норка есть не всегда, часто её приходится рыть. Разумеется, сырую землю рыть легче, чем сухую. Не потому ли брачные полёты муравьёв обычно происходят в первые же тёплые часы после сильных дождей?
Несколько изловленных после брачного полёта молодых самок жнецов Мессор поселили в маленькие, размером со спичечную коробку, с двух сторон остеклённые клеточки, через основание которых проложены трубки для воды. Пока земля в гнёздах была сухой, самки и не пытались строить зародышевые камеры, но стоило заполнить трубки водой и земля увлажнилась, все начали поспешно рыть ходы вглубь. Когда с клеточки убирали ставни, видно было, как Мессор отгрызает и формует челюстями землю, как спрессовывает её ударами головы и брюшка и как потом выносит наверх комочки. Первые ходы сечением в 4-5 миллиметров и глубиной в 3-5 сантиметров вели в верхнюю камеру размером примерно в 2 кубических сантиметра, отсюда — во вторую, а часто и ниже, в третью. На это уходило от пяти до девяти дней. Некоторые самки без видимой причины принимались полностью переделывать выстроенные камеры, причём работа затягивалась на две, а то и на три недели.