В стихотворении Николая Ушакова «Муравьи» речь идёт именно о битве рыжих сангвинеа и чёрных фуска.
Бывает, что фуска выбегают из гнезда и, уклоняясь от столкновения, уносят в жвалах расплод — пакеты яиц, личинок; иные тащат куколок. Но множество их, а иногда даже и молодых муравьёв забирают грабители. Если в один приём всех куколок не унести, сангвинеа возвращаются, и расхищение идёт несколько дней подряд. Сангвинеа оставляют разоряемое гнездо в покое только после того, как обшарены самые потаённые закоулки и добычи в нём больше нет. И вот, нагруженные трофеями — куколками, бегут, возвращаясь, кровавые…
Кровавые, как и все разбойничьи виды Формика, обычно совершают набеги на гнёзда муравьёв своего же рода. Впрочем, иногда, за неимением подходящих объектов, правило нарушается. Так, Формика субинтегра, по сообщению В.Брауна из штата Индиана (США), начисто ограбили гнездо Афеногастер, но не оставили себе ничего на выплод, а просто сожрали всю добычу: личинок, куколок, рабочих.
В гнезде сангвинеа часть трофейных куколок дозревает, и из них выходят рабочие. Только рабочие, потому что куколок крылатых — они крупнее — захватчики не берут.
Таким-то образом в их гнезде и появляются муравьи других видов. Едва эти чужие муравьи вылупились из кокона, они принимаются выхаживать расплод хозяев, благоустраивают их гнездо, добывают корм, который отдают самке, расплоду, взрослым сангвинеа.
Английский исследователь Д.Уоллис, тщательно и терпеливо проследив подробности кормления муравьёв сангвинеа муравьями фуска и обмена корма между ними, убедился, что сытые, предлагая корм, и голодные, требуя пищи, выполняют при этом каждый свой обряд.
Ослеплённые в опытах слоем тёмного лака, наносимым на глаза, муравьи обоих видов не теряли способности обмениваться кормом; и с остриженными усиками кормящие всё равно продолжали — правда, реже — предлагать корм, а питаемые просили его. Первое действие в ритуале, считает Д.Уоллис, — это взаимное поглаживание передними ножками. С него начинается кормление и обмен пищей между чёрными и рыжими.
Количество куколок и рабочих чужого вида в гнёздах сангвинеа, как правило, обратно пропорционально числу хозяев гнезда. В молодых, ещё слабеньких семьях на одного сангвинеа приходится несколько куколок и рабочих других видов. В семьях средней силы уже на несколько кровавых — всего один муравей чужого вида. В наиболее сильных колониях может вовсе не быть ни чужих куколок, ни чужих рабочих: набеги кровавых на другие муравейники продолжаются лишь до тех пор, пока семья не войдёт в силу.
Самки сангвинеа закладывают новую семью обязательно с помощью другого вида; причём они, правду сказать, не особенно переборчивы. Другим видом могут быть не только Формика фуска, но и Формика руфибарбис, вполне устраивают сангвинеа также Формика гагатес и Формика цинереа.
Состояние гнезда, в которое вторгается самка сангвинеа, тоже может быть разным, У сангвинеа зарегистрировано ни много, ни мало полтора десятка в том или ином отношении различающихся способов основания муравейников. И образ жизни разросшихся семей тоже бывает весьма различным.
Как тут не вспомнить ещё раз Г.Куттера с его выводом об отсутствии у муравьёв типичного для насекомых слепого автоматизма строго стандартных реакций! Но если говорить о сангвинеа, то можно думать, что в многовариантности их поведения отразились и географические особенности местообитания и различия в составе корма, получаемого личинками крылатых от нянек разных видов.
Интересен и другой охотящийся на куколок муравей — Россомирмекс. Он найден в Сальских степях, вблизи Маныча советским мирмекологом К.В.Арнольди. Россомирмекс славится своими особо большеголовыми солдатами. Отправляясь в поход, они первыми выбегают из гнезда, причём многие держат в жвалах по муравью. Несомый прячет под голову несущего брюшко, поджимает оба усика и все шесть ножек. Кавалькада из таких пар отправляется к заранее облюбованному гнезду Проформика назута.
Если след, оставленный разведчиками, потерян, Россомирмекс спешиваются, рассыпаются по сторонам в поисках верного направления, обшаривают все щели. В случае удачи захватчики атакуют гнездо и, подавив сопротивление хозяев, уходят, унося коконы Проформика. Нагруженные добычей, все Россомирмекс движутся пешим строем. Захваченные коконы доставлены в подземные камеры, здесь они долеживают свой срок.
Появляющиеся на свет рабочие муравьи через положенное время принимаются за дело, как если бы они были у себя дома.
Впрочем, здесь снова приходится сделать оговорку, которую не раз следовало бы повторить в этой книге: так бывает не всегда и не у всех. Подобно Россомирмексу, муравьи Полиергус руфесценс рабочих не имеют вовсе. Кроме червящей самки-родоначальницы и выводимых в определённую пору крылатых, семья Полиергус состоит из муравьёв, лишённых жвал, однако вооружённых мощными кривыми челюстями. Внутренний их край в два ряда усеян мелкими зазубринами. Эти серпообразные с насечками челюсти не пригодны ни для рытья грунта, ни для строительства, ни для добычи корма, ни для воспитания или переноски нежных личинок, у них другое назначение. Не зря описываемых здесь муравьёв именуют воинственными девами-амазонками. Воины, солдаты этого вида промышляют грабежом куколок других муравьёв и более ни на что не пригодны.
Во время грабительских походов за куколками амазонки удаляются почти на четверть километра от гнезда. За минуту они проходят от 25 до 30 сантиметров. Для насекомого в 5-6 миллиметров это немалая скорость.
А.Форель считал, что будущие объекты нападения заранее разведаны теми Полиергус, что бродят вокруг гнезда. Однако польские учёные Я. и Я.Добржанские, специально занимавшиеся этим вопросом, не подтвердили мнения Фореля и нарисовали в своих исследованиях другую схему событий.
В послеполуденный летний час из хорошо освещённого, прогретого гнезда Полиергус выбегает несколько групп амазонок. Их становится всё больше, они подстраиваются без особого порядка, но плотно; и вскоре пятнадцати-двадцатисантиметровые в ширину и иной раз даже полутораметровые в длину колонны отправляются на поиски добычи.
Добржанские помечали разными красками муравьёв, в разное время появлявшихся на поверхности гнезда, метили авангард, середину, хвост уходящих и возвращающихся колонн, прослеживали их путь, проделали ещё множество других опытов и примерно разобрались в походном поведении Полиергус. Оказалось, у них нет специальных разведчиц, выявляющих добычу, но существуют, иносказательно говоря, горнисты, зовущие амазонок в поход. Они-то и обегают местность вокруг гнезда; и возвращение каждого такого горниста приводит всю семью в неописуемое волнение.
Очень ясно это видно в стеклянных садках, подключенных к арене-мирмекодрому. Однако оповещая гнездо о своих находках, горнисты не дают даже приблизительно их адреса.
Опыты с мечеными группами подтвердили, что движущейся колонне никто не указывает и не прокладывает дорогу: всех идущих в авангарде муравьёв можно изъять, их место займут другие, и поход будет продолжаться. Горнисты лишь будят охотничье настроение, потребность отправиться за куколками.
Если в один прекрасный день перехватить и изолировать всех возвращающихся в гнездо горнистов, то и это не помешает очередному выступлению. Однако, повторяя перехват регулярно несколько дней подряд (в опыте было задержано около сотни одиночек), можно добиться, что походное настроение угаснет, колонны перестанут формироваться.
На пути колонны амазонок было положено искусственное гнездо с Формика фуска, которых амазонки обычно разоряют дотла. И что же? Колонна охотников расстроилась. Лишь немногие проникли в гнездо, захватили по куколке и унесли добычу домой; другие, никуда не заходя, повернули обратно; и лишь часть муравьёв, с двух сторон обойдя приманку, продолжала марш.
Казалось, колонна пришла в замешательство от того, что добыча обнаружена не там, где ей следовало быть по данным разведки. В самом же деле замешательство объяснялось другим: лабораторная посудина, заселённая Формика фуска, была слишком замаскирована необычностью вида и запаха. Отсутствие стандартных, типичных примет естественного гнезда Фуска сбило амазонок с толку, лишило их возможности правильно ориентироваться и типично реагировать наобнаруженную добычу.
Вообще же мобилизованные горнистами амазонки движутся, пока не попадётся нужный муравейник. Его с ходу атакуют. Кривожвалые воины врываются вглубь и уже через несколько секунд выбегают с куколками фуска. Воины доставляют их к себе домой, но не вносят, а складывают возле входов, в тени, и возвращаются к атакованному поселению. Когда кокон попадается амазонке вне гнезда, на дороге, она переползает через него и бежит своим путём, ничего не замечая.