Повторим, что амазонки уносят только куколок рабочих. Своими зазубренными жвалами они берут кокон так, что большая его часть оказывается под головой и он не мешает амазонке двигаться. Другое дело — куколки крылатых.
У Полиергус ножки короткие и посадка тела недостаточно высокая, чтоб нести в жвалах крупные коконы крылатых; они не умещаются под головогрудью. Если какой-нибудь и потащит кокон крылатого, то всё равно бросит его в пути. Зато коконы рабочих амазонки перетаскивают настолько ловко, будто эта ноша специально для того и создана. Так добывают себе амазонки Полиергус рабочих фуска.
Несколько по-другому проходит охота за коконами краснощёких — Формика руфибарбис.
Начало операции похоже: колонна амазонок бежит довольно быстро, пока первые не натолкнутся на гнездо краснощёких. Авангард замирает, основные силы колонны подтягиваются с каждым мгновением, и вот вся масса, ринувшись к входам, прорывается внутрь гнезда. Здесь-то и обнаруживаются различия с фуска. Навстречу амазонкам выбегают краснощёкие с коконами и личинками в жвалах. Они отбиваются от нападающих и уносят драгоценный груз. Вне гнезда куколки в безопасности, и руфибарбис бросают их как попало. Отсюда их унесут и спрячут от солнца те краснощёкие, что выскочили из родного гнезда без груза или уронили его, отражая атаку. Многие из руфибарбис держатся поближе к входам и нападают на амазонок, уносящих коконы.
Как видим, краснощёкие защищаются много решительнее, чем фуска. Ухватив челюстями кокон, руфибарбис уже не отдадут его по доброй воле. Тогда, бросив на мгновение добычу, амазонка ударом челюстей перекусывает в стебельке тело краснощёкого и уносит трофей вместе с головой погибшего защитника гнезда. Но если хозяева отбиваются от амазонки вдвоём или втроём, ей приходится туго; она роняет кокон, который на бегу подхватывают и уносят краснощёкие.
Руфибарбис весьма энергично встречают захватчиков внутри и на поверхности муравейника, даже преследуют их, так что и на пути к гнезду амазонок «война шелестит», продолжается битва. Вокруг ограбленного гнезда схватка разгорается в это время с новой силой: масса амазонок ушла, а арьергарду всё труднее отбиваться от наседающих краснощёких. «Тут, — заметил автор одного из описаний, — амазонки могут быть довольны, если вернутся домой хотя бы и без трофеев».
Проходит ещё несколько минут после начала атаки, и всё утихает.
На следующий день колонна пойдёт той же дорогой, снова обшарит поселение краснощёких и, убедившись, что здесь больше нет поживы, проследует дальше, пока не встретит на пути новое подходящее гнездо. Через день она пройдёт ещё дальше. Охотники забираются так и метров за сто от гнезда. Если несколько рейсов подряд безуспешны, направление поисков меняется.
В отчёте «О муравьях Гадячского уезда Полтавской губернии» Н.М.Книпович живо описал серию прослеженных им походов. Он сообшил между прочим, что амазонки, нагруженные трофеями, движутся в два раза скорее, чем идущие на охоту. По его же данным, после первой атаки лишь немногие Полиергус возвращаются без добычи (в одном наблюдении из 612 всего 8), а после повторной значительно чаще (из 157, например, больше 30).
Итак, сами амазонки не способны ни строить гнездо, ни добывать пищу, ни выкармливать расплод, и делают всё это у них рабочие муравьи других видов. Но каким же тогда образом воины, годные только для захватнических походов, закладывают новые гнёзда? Что предшествует появлению первых амазонок, которые отправляются на охоту за куколками?
Молодая самка Полиергус, совершив брачный полёт и сбросив крылья, проникает в муравейник какого-нибудь Формика, тотчас находит и убивает здесь самку. Таким образом, она сразу становится центром и средоточием всех живых сил захваченного гнезда. Осиротевшие рабочие принимаются кормить захватчицу; и весной следующего года она уже откладывает яйца. Рабочие Формика выращивают из них муравьёв-амазонок, которые вскоре отправляются в первый поход за куколками к близлежащим муравейникам Формика фуска, или руфибарбис, или Кампонотус вагус. Грабителей нередко сопровождают и даже помогают им в набегах рабочие захваченного гнезда.
В колоннах рыжих видывали и чёрных, которые вместе с хозяевами гнезда совершают походы за куколками, чего в родных семьях им никогда не пришлось бы делать. Значит, в новых условиях у чёрных развиваются новые способности. По некоторым данным, чёрные фуска даже возвращаются домой с куколками своего же вида.
Рабочие фуска обычно довольно миролюбивы и уравновешенны, но фуска, вышедшие из коконов в гнезде Полиергус, злобны и набрасываются даже на муравьёв сангвинеа.
Так мы опять обнаруживаем в фуска черты, несвойственные им в родном гнезде, порождённые новыми условиями, жизнью в чужой семье. Запомним оба факта, они скоро пригодятся нам. А пока кончим знакомиться с муравьями-амазонками, которые проявляют столько силы и умения в охоте за куколками чужих видов и так бездеятельны и, можно сказать, бесполезны в домашних делах. Сонные и вялые, бродят эти большеголовые создания внутри гнезда и вокруг него, выпрашивая, чуть ли не униженно, пищу у рабочих. «Они не способны устроить для себя муравейник или выкормить своих личинок. Когда старое гнездо найдено неудовлетворительным и они вынуждены переселяться, переселение производится рабами, которые переносят своих господ в челюстях», — рассказывает Дарвин.
Много раз приводился в сочинениях, посвящённых муравьям, рассказ Пьера Губера, который отсадил в стеклянное гнездо три десятка амазонок без рабочих фуска. Он в изобилии снабдил пленниц кормом и оставил с ними несколько личинок и куколок, чтобы побуждать их к деятельности. Амазонки ничего не делали, не могли даже брать пищу; многие погибли. Тогда Губер пустил к ним одного фуска, и тот сразу принялся за работу: накормил и спас уцелевших, выстроил несколько камер, позаботился о личинках — в общем привёл всё в порядок.
Напоминая об этом случае, А.Форель заметил, что в картину, нарисованную Губером, следует внести только небольшую поправку: в достаточно влажной атмосфере амазонки, как и другие муравьи, способны удивительно долго, иногда месяцами, жить без еды; предоставленные же себе, они часто погибают не столько от голода, сколько из-за нехватки влаги.
Таким образом, без рабочих чужого вида амазонки не то что питаться, а и жажду утолять не способны. Не случайно в колонии Полиергус на каждую амазонку приходится временами шесть-семь чужих рабочих.
Амазонки Полиергус — не единственные в своём роде. На севере Европы — в Дании, Швеции, Финляндии да и у нас на Урале и в других областях — встречается крупноголовый и широкожвалый Харпагоксенус сублевис, тоже полностью зависящий от рабочих муравьёв чужих видов. Зарождается гнездо Харпагоксенусов примерно так же, как у амазонок.
Бескрылую самку находит крылатый самец, после чего самка внедряется в маленькое гнездо Михоторакс ацерворум и убивает здесь всех взрослых рабочих. Это ей не слишком трудно: ведь она и активнее и сильнее. Через какое-то время из сохранившихся в захваченном муравейнике куколок выходят рабочие Михоторакс, которые начинают кормить разбойницу самку, а далее и её потомство. А как только в гнезде соберётся достаточно Харпагоксенусов, они принимаются обшаривать ближайшие гнёзда Михотораксов и отбирать куколок.
Знакомясь по старым, да и по иным современным зарубежным книгам с описанием явления, о котором идёт речь, сразу обнаруживаешь, что здесь говорится о «войнах» муравьёв, о «муравьях-господах», о «муравьях-слугах». Термины «муравьи-рабовладельцы», «муравьи-рабы» официально приняты в науке. Ими и поныне пользуются без оговорок. Это даже не столько антропо-, сколько социоморфические термины. Уже Карл Фогт в знакомых нам «Чтениях о мнимо вредных и мнимо полезных животных» полушутя удивлялся, почему «между доводами в пользу рабства в Северной Америке не упоминают также о рабстве у муравьёв», а Эрнст Геккель в одной из статей ещё более иронически писал, что «муравьи-рабовладельцы с их республиканским строем весьма сильно напоминают Соединённые Штаты Северной Америки до уничтожения в них невольничества». Любопытно, что версия о смелых, воинственных и властных муравьях-«рабовладельцах» и муравьях-«рабах», до гроба преданных своим господам, специальное применение получила во времена войны Севера с Югом в Америке. Версия эта, по сути дела, и сегодня живёт в специальной литературе.