В гнёздах листорезов Атта произрастают Гипомицес да еще дальний родич мухоморов — мельчайший шляпный гриб Розитес гонгилофлора. Нигде, кроме как в гнёздах Атта, он и не водится. Точно так же и другие грибы встречаются только в муравейниках разных видов. Широко распространённый у нас чёрный блестящий Лазиус фулигинозус тоже связан с растущим в его гнёздах грибом Септоспориум, вне муравейников его никто не находил. Когда в лаборатории удалось поддерживать культуру гриба Лейкоспориум, водящегося в гнёздах Цифомирмекс костатус, об этом сразу появились статьи в разных научных журналах.
Подобные факты и дали повод высказать мысль, что в слепых парниках муравейников естественным отбором созданы особые виды муравьиных грибов. Как же они здесь возделываются и используются?
В густых зарослях грибницы, заполняющих подземные камеры, орудуют муравьи самого маленького размера, во много раз меньшие, чем мать. Эти минима так малы, что свободно движутся в микроскопических джунглях грибницы и производят прищипку не только по краю её, как это делает крупная самка в молодом гнезде, но и в центре грядки. Благодаря этому гриб быстрее разрастается и не образует плодовых тел. Ведь пищей служит здесь не сам мицелий, его сгрызают и обращают на удобрение, а те прозрачные капли, что выступают на погрызах и сразу слизываются муравьями.
Или те же капли, но со временем затвердевающие, отчего грядка покрывается густой щёткой прозрачных булавообразных, похожих на крохотные ампулы телец. Они богаты белком и особенно ценным для питания личинок гликогеном. Тельца эти называют муравьиными кольраби, или амброзией, или бромациями. Это главная пища листорезов и как бы конечная цель культуры гриба. Так листовая зелень, ещё недавно поглощавшая энергию солнечных лучей, преображается во мраке муравейника и, сливаясь с сыростью и теплом подземных ниш, порождает питательную массу, на которой вырастают новые поколения муравьёв.
Когда в семье мало лилипутов-минима, она теряет возможность направлять развитие грибницы, и гнездо быстро зарастает несъедобными для муравьёв образованиями, а грибоводы, не в силах справиться с духами, которых сами вызвали к жизни, отступают, бросая свои гнёзда и парники. Покрытые спороносцами и конидиеносцами цветущие грибные сады говорят о заброшенности, об упадке, о неблагополучии в гнезде. Наоборот, в сильных, процветающих муравейниках всегда достаточно лилипутов, и подземные грибницы, регулярно прищипываемые, покрыты щётками богатых белком кольраби.
Наблюдения в остеклённых гнёздах помогли лучше познакомиться с листорезами. Самки этих муравьёв на редкость легко возбудимы и раздражительны. Помещённые в пробирку, они готовы грызть стекло. Если через пробирку пропустить тонкий луч света, самки пробуют перекусить его жвалами и определённо злятся, обнаружив, что он неуязвим. Именно в гнёздах с молодыми самками Атта, вернувшимися из брачного полёта, сделаны были наблюдения, объяснившие, откуда появляется грибковая закваска в этой антисептической гипсовой норке.
Оказывается, закваску, дрожжи, в новое гнездо приносит самка. Уходя из родительского дома, она захватывает крошечный комочек грибных нитей, прячет его в защёчном мешке, как именуется иногда подротовая сумка. А когда, приземлившись после полёта и сбросив крылья, самка устраивается в зародышевой камере, то вскоре выплёвывает грибок и, окропив его экскрементами (эта подробность тоже впервые, была прослежена в лабораторных гнёздах), начинает выхаживать на новоселье грибницу. И всё же секрет, видимо, не только в этом. Те же самки выкармливают первых рабочих и без грибка: если закваска, принесённая на новоселье, погибла, семья всё равно возникает, но только растёт медленнее, а гриб со временем так или иначе появляется в муравейнике.
Уединившаяся после брачного полёта в зародышевой камере самка начинает откладывать яйца, большинство которых сама же поедает и скармливает личинкам. Грибница в камере, удобряемая всё это время, успевает разрастись, но пока ещё слишком мала, чтобы стать источником корма.
В более поздних поколениях миллионы муравьёв будут воспитаны на грибковом кольраби, первые же вскормлены силами самой основательницы. Она, единственный обитатель гнезда, ухаживает и за грибницей и за подрастающим потомством.
Минует примерно 100 дней, прежде чем из нового гнезда выйдут на поверхность земли первые рабочие-лилипуты. Им приходится немало потрудиться, сбивая в комочки землю, сквозь которую они прокладывают себе путь на волю. Эти комочки в конце концов будут выброшены на поверхность и лягут вокруг первого входа валиком или кольцом.
Забегая вперёд, скажем, что не меньше 150 дней проходит до появления средних по размеру листорезов, наиболее крупные выводятся лишь года через два, а крылатые самцы и самки — даже через три. К этому времени кольцо вокруг гнезда разрастается, увеличивается ввысь и вширь.
Уже первые рабочие начинают освобождать самку от всех забот, как бы постепенно разгружают её для одной лишь откладки яиц. Правда, и теперь большая часть их поедается или скармливается всё ещё немногим личинкам, но теперь самка откладывает отнюдь не по десятку яиц за сутки. Примерно через месяц — это новый, переломный, поворотный момент в жизни гнезда и семьи — в пакетах насчитывается уже свыше сотни яиц и личинок.
Теперь, как только в гнезде появились первые рабочие, личинки выкормлены уже значительно лучше, они вырастают более крупными, с более совершенным, более сильным ротовым аппаратом. Первым фуражирам, вышедшим из нового гнезда, подбросили в опыте лепестки белой и жёлтой розы. Светлая окраска лепестков помогла проследить за тем, как муравьи разрезали и уносили их в глубь подземного лабиринта, как продолжали измельчать их и в конце концов уложили и утрамбовали в компост под грибницу. Так выяснилось, что фуражиры в первых рейсах отнюдь не заготовляют пищу, что было бы вполне естественно для обитателей гнезда, всё ещё живущего в основном за счёт внутренних резервов тела одной-единственной самки. Нет, даже первая добыча фуражиров предназначена не для того, чтоб набить кормом зобик и утолить голод; это свежая порция зелёной массы, которая, как органическое удобрение, кладётся в компост под грибницу и поддерживает идущий здесь процесс.
Муравьи непрерывно измельчают и пережёвывают обрезки зелени, скатывают массу в комочки и наносят на грядки. Здесь совсем нет плесневых грибов, а только питательные — Гипомицес или Розитес. Но если не дать грибнице нужного удобрения, зелень сразу станет добычей плесени. Существует мнение, что Атта постоянно выпалывают все сорные грибы, прорастающие в грибных садах, а оставляют один возделываемый. Но чистота грибных садов может объясняться и другим: листорезы-фуражиры довольно строги в выборе вида заготовляемых листьев, а от состава листовой массы в немалой мере зависит и состав растущих на них грибов.
Постоянно прищипываемый рабочими гриб, разрастаясь, производит всё больше кольраби и самых тонких гифов, которыми муравьи тоже кормятся. Камеры и полости, ниши и галереи, занятые грибом, увеличиваются в числе и размере. В конце концов получается, что гнездо буквально начинено целыми гирляндами грибных камер величиной иногда с добрый мяч.
Первые фуражиры сносят в гнездо лишь небольшие обрезки листвы. Ведь они сами совсем крошки. Когда в гнезде выводятся, наконец, более крупные и более колючие рабочие, малютки всё реже покидают подземелье, всё дольше возятся в грибных садах и с молодью. Впоследствии наиболее крупные зрячие муравьи несут охрану гнезда, крупные рабочие заготовляют зелень для парниковых камер, рабочие среднего размера ведут строительство внутри гнезда, прокладывают дороги, разделывают зелёную массу, самые же мелкие, почти слепые лилипуты поглощены прищипыванием, прополкой грибницы и кормлением молодых личинок.
В старых гнёздах Атта бывает по нескольку сотен тысяч муравьёв, самка-основательница живёт около двух лет, но листорезы легко принимают в семью чужих самок, так что муравейник может существовать значительно дольше, чем отдельная, хотя бы самая долгоживущая самка, почему поселения листорезов и разрастаются до огромных размеров. Выше говорилось, что первый выход из нового гнезда открывается через три месяца, дней через 100 после того, как самка запечаталась в зародышевой камере. К концу первого года проложен второй выход, года через полтора — их уже около десяти, а через два — от 50 до 100. Возраст гнезда можно определить по количеству ходов, хотя и не столь точно, как возраст дерева по числу колец на пне.