Часть 9
– Невероятная история! – полушепотом сказал юноша, – Похоже, что я счастливчик, раз услышал ее от самого главного героя.
Он уже догадывался, что рядом с ним сидит не кто иной, как сам Экхарт.
– Как тебе угодно. Однако эту историю, к сожалению, можно только услышать. И ты первый, кто ее дослушал до самого конца, так что, возможно, ты прав.
– Так значит, вы хотите ее написать в очередной книге?
– Я не пишу очередной книги, как ты выразился. Да и историю эту писать не буду.
Юноша с огоньком посмотрел на постояльца. Он все понял и сразу же сказал:
– Конечно нет. Я не разрешу тебе ее написать в вашей газете, даже если ты заявишь автором меня.
Взгляд молодого человека слегка погас, но его огорченное лицо быстро налилось новыми красками.
– Скажите, вы Экхарт?
– Это моя история, – сказал Постоялец, улыбнувшись, – Да, меня зовут Экхарт.
– Рад с вами, наконец, познакомиться! Меня зовут Григорий. – журналист протянул руку в знак нового знакомства.
Рука была ровно над веточкой. Оба собеседника это заметили. Экхарт пожал протянутую ему ладонь. Их сжатые руки опустились вниз, коснулись веточки и столкнули ее на землю. Почти сразу же ее подхватил ветер и унес вдоль дороги. Григорий проводил ее взглядом до того момента, пока она совсем не скрылась из виду.
– Вы сказали, что любили своего друга, – начал Григорий.
– Да, – немного погодя сказал Экхарт. Но, увидев неловкость в лице своего собеседника, он тут же продолжил, – ты не знаешь, что такое любовь, верно?
Экхарт улыбнулся.
– Знаю, но…
– Но твое понятие любви ограничено любовью между мужчиной и женщиной, – закончил Экхарт.
– А разве есть другое понятие? – спросил Григорий.
– Понимаешь, в нашем мире существуют слова, значение которых было задано очень давно. Так вот, слово любовь означает вовсе не привязанность мужчины к женщине или наоборот. Любовь – это сильное стремление быть с другим человеком, – сказал Экхарт.
– Ну да, – согласился Григорий, – мне кажется, я не задумывался об этом. Но что вы имели в виду своей первой фразой? Ведь любовь наверняка очень гибкое понятие.
– То, что незачем менять спустя годы смысл тех слов, о которых мы сейчас и в течение всей жизни задумываемся. Их значение рассудили задолго до нашего с тобой рождения. Неужели можно взять и изменить смысл, ради которого жили люди до нас.
– Я думаю, сейчас понятия не изменяют, а упускают в них некоторые детали или даже корректируют под себя, – сказал Григорий.
– Да, наверное, так и есть, – согласился Экхарт.
– Думаете, это проблема?
– Из-за этого теряется истинный смысл многих слов. Людям, ищущим его, становится все труднее. Спустя какое-то время может быть забыто, что те или иные слова значат на самом деле. И, чувствую, жизнь от этого не станет менее спокойной. Может люди так поступят от неведения, а может, потому что решимость потеряет свой смысл вместе со своим понятием, – задумался Экхарт.
– Из ваших слов, не значит ли, что у любви есть несколько условных типов: Любовь в дружбе, к женщине, к мужчине?
– Наверное, – слегка неуверенно ответил Экхарт.
– Я вижу, вы задумались, когда я назвал второй тип любви, – хитро улыбнулся Григорий.
– А ты, видно, ждешь еще одну историю, – улыбнулся в ответ Экхарт.
– Для начала скажите, есть ли она в вашей книге?
– Нет, – сказал Экхарт, нащупав книгу во внутреннем кармане своего кардигана.
– А какая история есть в вашей книге? – спросил Григорий.
– Точно не одна из моей жизни, – уверенно ответил Экхарт.
– А из чьей жизни истории в этой книге?
– В моей книге всего одна история, но чья она, я расскажу тебе позже.
– Почему? – не унимался с вопросами Григорий.
– Ты все узнаешь, но не сейчас. Я предлагаю такой уговор: количество твоих вопросов сводится к одному, а я тебе рассказываю, о чем моя книга.
– А в чем здесь подвох?
– Если согласишься, я скажу, – с улыбкой сказал Экхарт.
– Ну ладно, согласен, – с предвкушением сказал Григорий.
– История моей книги начинается с истории моей личной жизни, – начал Экхарт.
– Ааа, ну теперь-то все ясно, – с хитрой ухмылкой сказал Григорий. – Ну что ж, думаю, я уложусь в один вопрос: с чего все началось и чем закончилось?
– Я расскажу, но сперва, – сказал Экхарт, вставая со скамьи, – прогуляемся до того ларька с едой? – он показал на лавочку, где продавалась выпечка. – Мой аппетит не на шутку разгулялся от этого разговора.
– А вы правы. Я тоже не прочь перекусить, – весело отозвался Григорий.
Он тоже встал, и они направились утолять свой аппетит. Лавочка находилась вне парка, но видна была издали, ведь располагалась прямо у входа. В это время солнце уже уверенно стояло в зените. На улице изрядно прибавилось людей. Хотя это и был выходной, но частенько встречались прохожие в деловых костюмах и с чемоданами. Казалось, они вечно куда-то торопятся.