У ларька стояла небольшая очередь: старушка с котом на поводке, молодой парень и полноватая женщина лет пятидесяти, завершающая ряд. Собеседники встали за женщиной.
Часть 10
Мне был двадцать один год, когда я оказался в Ленинграде. Война прошла, а я был один. Но даже перед знакомством с Лютером я не был настолько одинок. В шестнадцать лет я еще учился в школе. Тогда многие мои сверстники и друзья были в поисках пассии, которая могла бы сгладить их скучное времяпровождение в учебном заведении и вне его. Я же искал знаний. Сейчас я понимаю, что зря искал то, чего в школе нет и не было. Конечно, школа дала понять мне, как учиться, но сами знания я и другие ученики добывали усердным трудом дома или в библиотеках. Но все же, я поддался на разговоры одноклассников о девушках. Честно сказать, тогда меня влекла моя физиология, что было вызвано взрослением. Я не видел духовной составляющей в любви, лишь внешнюю оболочку, выражающуюся в красоте девушек.
Так как я увлекался математикой, то и склад моего ума был завязан на мнении, что все в мире имеет смысл и должно быть доказано. А вокруг любви было настолько много споров, что никто даже не знал, чувство это или особенная формула нашего мозга. Тогда я начал искать ответ. Лучшим способом найти его, я счел практику. То есть, я решил начать отношения с девушкой. Первой ошибкой стало то, что нашел я ее по анкете.
Это был самый простой способ, ведь мне буквально подали готовое блюдо. Осталось только разогреть. Поэтому я позвонил по указанному в анкете номеру, и мы договорились встретиться. Была зима. Я, обычно уверенно державшийся у доски над сложным примером, в тот день боязливо шел рядом с ней, стесняясь сказать что-то такое, что могло бы представить меня как скучного или занудного. Разумеется, как я выяснил после, таким я ей и казался. Но об этом позже. Она не была намного увереннее меня в отношениях, но, хотя мне тогда было сложно рассуждать, я понимал, что она стесняется не меньше. Сейчас я понимаю, что тогда она выбирала сразу между несколькими людьми. Не знаю, почему, но она выбрала меня, хотя и не сразу. Я часто слышал от нее про других, но не испытывал при этом никаких эмоций. Меня совсем это не задевало.
Вскоре я понял, что она очень негативно относится к моим разговорам о других девушках. Это было для меня новшеством, требующем даже большего внимания, чем вопрос любви. Тогда я задумался, верно ли я верил в то, что если один человек сделал плохо другому, то и другой может сделать ему плохо. И также я думал о добре. Можно подумать, что, когда начинаешь разбираться в вопросе любви, понимаешь множество других вещей, понимаешь людей и значение их поступков.
Это были первые и очень длинные для шестнадцатилетнего меня отношения. Не знаю, почему они так долго продлились. Хотя я и не планировал этого, но так случилось. Вскоре я понял, что совсем не имел понятия о том, как общаться с девушками и с людьми в целом. Мы много говорили, но сейчас я не могу вспомнить ни единой ее фразы или слова, кроме одного нашего разговора, последнего разговора. Мы виделись не чаще, чем раз в неделю. Мне казалось, что этого было достаточно, но, видимо, только мне. После того как я решил измениться и, наконец, осознав, какая на мне лежит ответственность, я начал читать и спрашивать о том, как правильно общаться с девушками.
Конечно, я верил, что существует единственный правильный ответ, но их оказалось настолько много, что я решил: к каждому человеку нужен определенный подход. Вскоре после того, как я это понял и начал применять этот метод на практике, она уехала от меня. Вскоре состоялся наш последний разговор, который я упомянул раньше. Смешно это говорить, но он состоял из трех слов: «Хочу побыть одна».
Должен сказать, что это все-таки был не последний разговор. Окончательный состоялся чуть позже. Тогда я вспомнил свое заключение о подходе к людям и решил не оставлять историю незаконченной. Я сказал те слова, которые, по моему мнению, должны были выдать меня за легкомысленного или даже глупого до понимания сложившейся ситуации человека. Я хотел, чтобы я остался таким для нее. Ведь, хотя ей, наверняка, приносило удовольствие читать и слушать мои жалобные обвинения, но я надеюсь, что сквозь это мнимое наслаждение она, спустя годы, увидит в моих словах истинный смысл. Он заключается не в мести, не в обиде и даже не в жалости. Он состоит в благодарности за то, что она смогла, хотя и таким варварским методом, вывести меня из тумана детства. Так я назвал состояние непонимания окружающих меня вещей. У меня оно продлилось дольше, чем должно, как мне кажется сейчас. Это можно назвать неосознанностью бытия. Так или иначе, наши отношения закончились.