Экхарт вошёл в квартиру. Хотя он и видел ее пару раз через щель закрывающейся двери, но имея возможность рассмотреть все детально, не смог скрыть удивления габаритам квартиры – она была просто огромной: прихожая вела в большой зал, который в свою очередь, имел сразу 6 дверей (стоит отметить, каждая имела свой порядковый номер от 1 до 6, номер висел табличкой на них), через которые проход был именно в комнаты, ведь ранее была замечена дверь в туалет, ванную, а также дверь с надписью: «Кладовая». И все это не считая кухни, проход в которую не был занят дверью и был виден только из самого зала. Одна из шести дверей – шестая, если считать слева-направо – была приоткрыта, это было видно по полосе света утреннего солнца. Она медленно подползала к ковру, лежащему на полу зала. Остальные помещения, казалось, были менее освещены, вероятно, оттого, что окна в них были закрыты шторами или даже, как показалось Экхарту, сами стёкла были натянуты каким-то чёрным полотном, что означает отсутствие штор – окна не были прикрыты.
Экхарт потрусил к приоткрытой двери, и, достаточно приблизившись, смог разглядеть тонкую полоску крови, вытекающую из дверного проема. Экхарт слегка отпрянул, но тут раздался мужской голос, стоит отметить, приятный. Он принудил Экхарта, наконец, действовать: он схватил первое, что увидел – старый на вид торшер – и ворвался с ним в комнату. До чего же странная картина возникла теперь в этой, шестой, комнате квартиры 66: на пороге стоит Экхарт с торшером в правой руке и совершенно безумными от ужаса глазами, прямо перед ним лежит окровавленный труп, надо полагать, мужа Натальи, которая, к слову, сидела совсем рядом на кровати, а около неё мужчина в дорогом на вид костюме. Они оба смеялись, показывая пальцем то на искажённое от боли лицо мужчины, лежавшего перед ними на полу, то на Экхарта, который уже решил, что сойдет с ума, если это продолжится ещё хотя бы мгновение. Только он об этом подумал, как смех прекратился и наступила тишина. Это позволило Экхарту принять менее уморительную позу и мимолетно осмотреть двух сидящих на кровати: слева и вправду сидела Наталья, а вот мужчина справа показался Григорию только лишь очень знакомым. Зелёная рубашка, черные брюки и галстук с английской буквой “D” у основания.
– Да это же тот самый странный мужчина, с которым я имел неприязнь, благо недолгую, общаться… Что же он тут забыл? – подумал Экхарт.
Казалось, труп, лежащий прямо под ногами, перестал беспокоить Экхарта. Он и вовсе успокоился. Из всех эмоций он испытывал лишь сильнейшее удивление и некоторую тревогу, которая уже начала угасать. Мужчина, узнав Экхарта одновременно с тем, как, последний узнал его, тоже сделал удивленное лицо, но вскоре сменил его на привычное.
– Ну что же ты стоишь, Экхарт? Присаживайся, – сказал мужчина, по какой-то причине указывая на труп перед собой.
Видя, что его предложение было проигнорировано, он продолжил:
– Ну что, Экхарт, рассказывай, сколько жизней ты погубил?
– Я не понимаю, кто вы, что вы тут делаете и что вообще происходит! – наконец, воскликнул Экхарт.
– Как же, не понимает он. Вы посмотрите на него, Наталья, – обратился мужчина к девушке возле него.
Та лишь рассмеялась и начала очень внимательно всматриваться в Экхарта, будто бы изучая его как можно более подробно.
– Объясните же мне наконец, что здесь творится! – сказал Экхарт, не меняя темпа голоса.
– Для начала поставь этот торшер на место, он когда-то принадлежал Иоганну Экхарту, – многозначительно произнес мужчина.
Экхарт послушался и аккуратно поставил реликвию своего тезки на место.
– А теперь расскажи, сколько всего ты натворил с теми часами, что я тебе любезно подарил четыре года назад? – сказал мужчина и добавил, – И все в подробностях, подробностях.
– С теми часами? Ничего я с ними не делал, – ответил Экхарт.
– Как это ничего?! – вскочил мужчина. – Да ты что же такое говоришь? Их кто-то трогал, кроме тебя?
– Только я, – рассеяно сказал Экхарт.
– Что же ты натворил? Мы что, столько лет ждали, а ты тут так нас подставил?
Экхарт решил было возразить, очевидно почувствовав бодрость и силы ввиду все нарастающего недоумения, но его перебили ещё раньше:
– Так, все. Не желаю тебя больше видеть, провались ты пропадом!
Всего мгновение, пол под Экхартом разрушился и последний полетел в черноту, образовавшуюся снизу.
– Провалился… – задумчиво прошептала Наталья.
Часть 16
Экхарт открыл глаза. «Что за жуткий сон» – подумалось ему. Он встал, посмотрел на часы, лежащие на столе, с некоторой опаской, после чего надел их и занялся привычной утренней рутиной. Все это время Экхарт думал о сне, который, казалось, не отпускал его все утро. Он не мог его забыть, и, что самое необычное, помнил все, что ему приснилось. Такого у Экхарта еще не было. Он читал про вещие сны в газетах, но ему скорее поверится в то, что он сошел с ума, чем в то, что мистике есть место в его жизни, хотя глубоко в душе он хотел, чтобы это оказалось правдой. Ведь хотя Экхарт и не обладал сильным и решительным характером, но мысли о некоторой революции собственной жизни очень давно засели в его сознании. Кажется, остался всего один шаг и юный бухгалтер переосмыслит все, что он пережил за свою пока еще не слишком длинную жизнь.