После нескольких дней горячих споров четырнадцатая опять подавляющим большинством постановила: если коллектив не пойдёт на изменение политики, четырнадцатая камера выходит из коллектива.
Угроза раскола вызвала в рядах коллектива переполох. Руководство коллектива повело с четырнадцатой переговоры. Переговоры длились несколько дней, но ни к чему не привели, и четырнадцатая от дальнейших переговоров с руководством коллектива отказалась. Тогда руководство коллектива предложило создать «согласительную комиссию» или «верховный суд», как его потом называли.
На передачу наших споров особой комиссии мы не возражали при условии, что вопросы будут решаться не в порядке большинства, а в порядке соглашения сторон; таким образом, мы обеспечивали за собой свободу действий.
Из четырнадцатой камеры в согласительную комиссию вошли три человека: от большевиков — т. Тохчогло, от эсеров (сторонников изменения политики) — Потехин и кто-то от меньшевиков. Три человека были выделены да коллектива, в числе и один из старостата.
Против нашего ожидания, администрация не только не воспользовалась нашими разногласиями в коллективе, о чём она хорошо была осведомлена, но напротив, было даже секретное указание коридорному надзирателю: не препятствовать собираться согласительной комиссии в любой из политических камер.
Поведение администрации можно было объяснить только одним: опасением, что раскол политических может повести к дезорганизации мастерских и к срыву выполнения заказов.
Началась длительная и упорная борьба в согласительной комиссии, затянувшаяся на два месяца с лишним. Исписали целые вороха бумаги на различные формулировки. Много хлопот доставил меньшевикам т. Тохчогло, который беспощадно раскрывал все уловки противников и попытки каучуковыми формулировками подменить установки четырнадцатой камеры.
В результате этой длительной дискуссии нашей делегации удалось добиться, хотя и не полностью, весьма важного ограничения пункта «о даче честного слова политическими администрации». Пункт этот гласил следующее:
«A. Дача администрации честного слова вообще допустима, но может производиться лишь в тех случаях, когда принимаемое товарищами обязательство не противоречит основной задаче общежития, моральной и материальной взаимопомощи товарищей и когда очевидно, что только это честное слово служит для администрации достаточной гарантией выполнения определённых обязательств.
B. Дача честного слова внутри тюрьмы вообще не желательна и может в виде исключения допускаться в интересах всего общежития.
C. Резолюция общежития от 1911 пода о необходимости круговой поруки должна остаться в силе, равным образом, как и принятое тогда решение, что нарушение честного слова опорочивает наше достоинство и в нашей среде неприемлемо».
Этот казуистический пункт, спутавший все понятия о недопустимости круговой поруки с одной стороны, допустимости дачи честного слова и недопустимости его нарушения с другой, ставил коллектив на путь самых разлагающих компромиссов, и поэтому был предметом наших усиленных нападок. Наша делегация не могла добиться его отмены, но добилась значительного ограничения пользованием этим пунктом, введя следующее дополнение: «Дача тт. честного слова, если она не противоречит вышесказанному, может производиться лишь с разрешения всего общежития, только в отдельных случаях, не терпящих отлагательства, оно может санкционироваться исполнительным органом общежития».
Это дополнение почти лишало возможности пользоваться честным словом, т. к. каждый случай нужно было ставить на голосование всего коллектива. Раньше же это делалось просто: дававший честное слово доводил только до сведения старосты, который это санкционировал.
В этом вопросе наша делегация добилась только практических результатов, принципиальная сторона пункта осталась не затронутой, но большинство делегации склонилось к принятию пункта с дополнением.
Добились отказа от «благодарностей жертвователям-либералам». Комиссия постановила отказаться от подношения подарков разного рода жертвователям. По этому вопросу сильно дрались эсеры, как партия, тесно связанная с имущей буржуазией, которая служила источником её материальной базы в значительной части её работы. Мы же требовали решительного отказа от помощи буржуазии. Эсеры на отказ от материальной помощи буржуазии не пошли, но на отказ от подарков согласились, хотя оставили право подносить подарки «общественным деятелям» с согласия всего коллектива.