В смятении от такого варварства Гурий Денисович с размаху бьет в глаз Антона Петровича. К удивлению, тот не только не теряет чувств, но снова бросается в попытке укусить за бедро. Да вообще за всё, что попадется. Попадается ему подушка. И он рвет ее зубами, обсыпает себя перьями. Теперь он похож на птенца неясыть. Гурий Денисович хватает «пернатого» за шкирку и тащит вон. То, как юный орангутанг, цепляется руками и ногами за ножки кроватей и косяки…
На улице Антон Петрович еще пару раз получает коленом по ребрам и как сквозь сон слышит такие слова:
– Сегодня же вон из лагеря, уродец! К черту! Еще раз мне попадешься на глаза – убью!
С этими словами Гурий Денисович оставляет Антона Петровича. Антон Петрович доползает до ближайшей беседки и впадает в тяжелое забытье.
Там-то и обнаруживает его Василиса. Она присаживается рядышком:
– Привет, Антон!
Зловещая тишина была ей ответом.
– Не спится?
Реакции никакой.
– Что тебе приснилось сегодня?
При этих словах на лице парня мелькает страдальческая гримаса. В глазах вдруг появляется осмысленное выражение. Антон Петрович вскакивает на ноги и требует своего напарника Ивана.
Об этом субъекте стоит сказать особо. У Ивана Бабояна после первого же тихого часа в лагере обнаружилась интересная черта характера. Он каждый раз просыпался в чужой постели. Надо ли говорить, что это были постели девушек? Иван был редкий урод: нос – что твой локоть, редкие прямые сальные волосы, полтора метра роста и кривые ноги с огромными икрами. Однако ж тем не менее…
– За что?! – внезапно благим матом кричит Антон Петрович, потом затихает на плече у Василисы. – Иван… позовите Ивана… дети без присмотра… водку не допили… бардак!
Пока Василиса утешает друга, просыпается Алексей Макаров. Он вспоминает свою вчерашнюю выходку на помойке и от этого ему стыдно открыть глаза. Разревелся как барышня, на глазах у детей… Какой, скажите, теперь он для них авторитет? Да что теперь говорить! И Василиса видела весь его позор.
Ага! Вот оно и вылезло наружу: втайне Тайной Страсти льстило внимание Василисы Сашкиной. Он даже иногда представлял себе, как они целуются. Но только представлял. А ведь мог бы проделать это наяву, стоило только быть поприветливее с девчонкой. Так нет же. А собственно, почему? Была, черт возьми, причина.
Алексей Макаров боялся. Он никогда не был близок с женщиной, даже не целовался никогда. Свою боязнь он маскировал неприступной холодностью. Да и эгоистическая мыслишка, свойственная многим юношам, приятно щекотала его самолюбие: «Если я нравлюсь ей, значит, могу нравиться кому-то еще. Так зачем торопиться?»
Полный таких страхов, Алексей Макаров и проснулся. Нарочно завел будильник на час пораньше, чтобы успеть умыться-побриться без лишних глаз.
Мышью скользнул в туалет. Брезгливо посмотрел на заляпанную чем-то раковину. Тщательно намылил руки антибактериальным мылом, вымыл краны и только после этого умылся. Долго думал, бриться или нет. Ведь при такой антисанитарии любой случайный порез может оказаться смертельным. Но всё же решил отдаться на волю божью: на планерке ему, небритому, обязательно сделают замечание. А он и так вчера «отличился» у старшей вожатой…
Закончив водные процедуры, великий аккуратист вернулся к себе в комнату и долго неподвижно лежал. Сердце колотилось неистово. Нервы натянуты, как бельевые веревки на балконе. Почему? Впереди новый день на чужбине. Что он принесет и как побыстрее закончить его без явных проколов – вот о чем думал Алексей Макаров.
Когда солнечный луч упал на недописанный план мероприятий, а стрелка на циферблате будильника опасно приблизилась к цифре семь, он рывком поднялся на ноги. Минуту постоял перед дверью Василисы в нерешительности: будить или не будить? Надо бы разбудить, ведь у неё нет своего будильника. Если она не придет на планёрку, ей объявят выговор. Но сил постучать в дверь великий аккуратист в себе так и не нашел. Понимая, что поступает подло, он поплёлся в главный корпус.
Каково же было его удивление, когда он столкнулся с ней взглядом в кабинете Гурия Денисовича!
Дауны на планерке. Гурий Денисович поигрывает мускулами, но всё равно не внушает должного уважения. Он пытается скрыть безобразную правду
Судя по количеству присутствующих, будильник был только у Алексея Макарова и еще пятерых вожатых. Юра с физруками и Василиса – не в счет. Не пришла даже старшая вожатая Саша: никто еще не знает, что Иван Бабоян проснётся в это утро в её кровати!
– Вы все – сборище даунов, – оптимистично начал планёрку Гурий Денисович.
– Ну, я бы не стал так огульно обобщать, – осторожно возразил один физрук.