Вечером в доме собралось много народу: офицеры, их жёны, прапорщик Лялин был без жены.
Стоял невообразимый гвалт из которого до Женьки долетали обрывки разговоров.
— Лобан — бог! Надрали хохлы «Спартак», как детей!
— Один мяч? И тот- случайно!..
— Ох, а Ирка, то Ирка! Ну, прямо вся сияет…
— Сука, Ирка, но красивая…
— А что, такому парню, в монастырь идти? Правильно сделал, что отправил свою блаженую домой…
А я вижу — наши с «духами» уже смешались! Куда стрелять?
— Передай как мне огурчики…
— Ковры надо брать! Ковёр-он всегда ковёр!
— Видео- магнитофоны тоже хорошо пойдут…
Женька убедился в том, что про него забыли окончательно, и рискнул наведаться к своему тайнику.
Горы мусора и старые баки исчезли с хоздвора безвозвратно. Черный асфальтированный блин лежал посреди песчаных брустверов, и новенький забор отгораживал площадку от реки. О случившейся катастрофе напоминали лишь несколько обгоревших досок, воткнутых в высокий холм муравейника.
Женька понял, что потерял все — и тайник, и все свои сбережения.
Ему хотелось заплакать, но — не смог. Еще в госпитале Женька почувствовал, что после всяких микстур неприятности как-то становятся меньше и слезы исчезают сами собой.
Он подошел к муравейнику.
Окружающее пространство было покрыто блестящим панцирем оплавленного песка, а в рукотворном янтаре черными точками застыли погибшие насекомые.
Женька выдернул обломок доски из вершины холма.
От резкого движения гора треснула в нескольких местах и рассыпалась у него на глазах. Он принялся ожесточённо разгребать свалявшиеся куски земли и пепла, расковыривал всё новые и новые лабиринты выгоревшего обиталища, но напрасно: муравьи ушли с пепелища. Женька испугался и стал лихорадочно долбить центр муравьиного скопища. Палка упиралась в какие-то камни, трещала при каждом ударе, и в конце-концов инструмент его окончательно раскололся на две половины, одна из которых впилась острым жалом в Женькину руку. Он взвыл от боли и бросился прочь.
Женька вернулся в дом в тот самый момент, когда под крики «Горько!» отец схватил Ирину на руки и жадно впился в её губы.
Никто не заметил Женькиного возвращения.
Гремела расстроенная гитара, дурными голосами офицеры орали «поручик Голицын», весело хихикали их боевые подруги, а отец поволок Ирину куда-то в кухню и закрыл за собой дверь.
Афганская война СССР. 25 декабря 1979 года — 15 февраля 1989 года.
25 декабря в Афганистан вошла 40-я армия генерал-лейтенанта Юрия Тухаринова. На первом этапе своего пребывания (до февраля 1980 года) она охраняла дороги, электростанции, автоколонны, не вступая в столкновения с отрядами оппозиции.
Второй этап (март 1980 года — апрель 1985 года) был отмечен участием армии в крупномасштабных боевых действиях.
Третий этап (апрель 1985 года — январь 1987 года) характеризуется переходом к поддержке правительственных войск силами авиации, артиллерии и сапёров.
На четвёртом этапе (январь 1987 года — 15 февраля 1989 года) шла подготовка к выводу контингента советских войск из Афганистана.
Ежегодная "списочная численность" советских частей составляла от 80 тысяч до 104 тысяч военнослужащих. Согласно официальным данным, в Афганистане погибло 14 453 советских военнослужащих. Всего за десять лет через Афганистан прошло 620 тысяч советских солдат и офицеров.
«Афганские войны»
Глава вторая. Райские кущи
Иногда муравьи пьянствуют. В муравейниках проживает множество насекомых (домашний скот), которых обычно подкармливают сами муравьи. В качестве платы эти постояльцы вносят разнообразие в муравьиное меню. А жук-ломехуза своими эфироподобными выделениями просто-напросто спаивает муравьев. Пьяная братия бросает работу, холит и лелеет жука, пожирающего их куколок и личинок. Шестиногие наркоманы отдают жуку на растерзание своих детей! Пораженный ломехузоманией муравейник быстро вымирает.
Месяца через два пришёл приказ о демобилизации майора Лазарева из действующей армии.
Отец вернулся из штаба и сразу выпил стакан водки.
Он налил себе второй, но тут вбежала в дом Ирина и стала ему что- то говорить взволнованно и громко.
Женька отложил в сторону тетрадь по математике и прислушался.
— Да ты спасибо должен командиру сказать! — громко шептала Ирина. — Демобилизовали — и слава Богу! Гори огнём этот Афган!