— Это его конек. — Тоня поправляла волосы, в закатном свете она была словно пурпурная статуэтка. — Не следует мне это говорить… как дочери, но ты не особенно ему доверяй. У отца на первом месте свои интересы.
— Я не особенно доверчивый.
Тоня легонько повернула его лицо к себе.
— Ты похож на Ярчука, теперь я это вижу. Я с ним дружила.
— Да ну!
— Он со мной возился, еще с маленькой. А на Лину внимания не обращал, она даже ревновала. Знаешь, как дети ревнивы… Делал качели, катал на машине.
— У него была машина?
— Была одно время, «запорожец» самого первого выпуска. У него, я думаю, тогда водились деньги, но не долго. Он быстро все спускал… А машину продал какому-то инвалиду.
— Инвалиду ведь не управиться с обычной машиной?
— Ему долго было переделать, что ли? Словом, меня катать уже не было на чем, а он еще и запил… Тоже, правда, ненадолго.
— Я слышал об этом его увлечении, — мрачно подтвердил Клим. Он подошел к лежащему тандему и поднял его за седло. — А этого инвалида ты не знаешь?
Тоня наморщила лоб.
— Дай припомнить… кажется, видела, и не так давно… Ага, вспомнила! Видела на той неделе, и не его, а саму машину. Она стояла на обочине, возле почты, рядом с нашим общежитием. Я шла с практики, смотрю — знакомая вмятина на крыле!
— А ты не ошиблась? Ведь столько лет прошло?
Клим держал тандем, пока Тоня взбиралась на седло.
— Что ты! Ведь ту вмятину я сама сделала, в отсутствие Ярчука. Завела машину и ткнула ее в столб крылом. Мне тогда так перепало от мамы — запомнила на всю жизнь.
— Мама не показалась мне такой грозной.
— Она раньше была другой…
Велосипед катил вдоль гладкого проселка среди жесткой рыжей стерни. Тоня прижалась щекой к спине Клима; они медленно ехали в сторону города.
10. Юниор Соколовский
У зеркальной витрины собралась жиденькая толпа. За полированными стеклами похаживал, словно волк в клетке, молодчик с желтыми кудрями. Он демонстрировал клетчатое демисезонное пальто местного производства.
Ярчук приблизился к девушке с мегафоном, увлеченно декламировавшей сопроводительный текст. Дождавшись паузы, спросил:
— Как бы мне увидеть Олега Соколовского?
— Олега? Вот же он, перед вами. Сейчас закончит демонстрацию этой модели, и можете поговорить в раздевалке. Но времени у него мало.
Соколовский расстегнул пальто и показал стеганую подкладку: она была теплой и снималась. Публика равнодушно смотрела на все эти хитрости. Когда манекенщик выбрался из витрины, девушка позвала его:
— Олег, к тебе.
Юниор обернулся, встряхнув желтыми космами. Клим подошел.
— Я по одному делу…
— Идем. Только быстро, у меня еще одна модель.
По узкому служебному коридору они прошли в раздевалку. Там было неуютно, намусорено и голо: металлические шкафы для одежды стояли вдоль стен. На скамье напротив переодевался чернявый одутловатый паренек, скорее всего, тот самый друг Соколовского, о котором говорил школьный сторож. За перегородкой из сухой штукатурки слышался девичий смех и шуршанье платьев.
— Тёлок пригнали в пять раз больше, чем нас. На каждую по три модели, а нам по шесть на брата. Можешь при нем, свой человек.
«Свой человек» ухмыльнулся и встал. Вытащил из железного шкафа сияющий искусственным мехом полушубок. Соколовский тем временем раздевался со скоростью нетерпеливого любовника.
— Так что там за дело? — глухо спросил он сквозь свитер, что стаскивал через голову.
— Насчет Ярчука.
— Как это? — юниор на миг даже приостановил раздевание. — Он же недавно откорковал?
Соколовский практиковал цинизм бывалого мальчика.
— Вот так, Стась, живешь, меряешь перед чертями всякое фуфло — и вдруг накрылся! Как жил, что имел — все пропало.
— Хорошие лейблы клепал Данилыч, — отозвался Стась.
— Ну да, ярлыки. Как он там их делал, фотоспособом, что ли — а шли как штатские. Как из Штатов прямиком, — пояснил он недоумевающему Климу.
— Понятно. Но я не насчет лейблов. У меня приватный вопрос…
Ярчук покосился на Стася, но в этот момент девушка с мегафоном влетела в раздевалку и за руку буквально выдернула его наружу. Разговору больше никто не мешал.
— Я его сын. Надо кой-что выяснить с его старыми друзьями.
Соколовский насторожился.
— Так что? Хочешь за него стать?
— Вроде того.
— Только не темни. Ты что, из ментов?
— Легче, ты…
— А что? Вокруг-около топчешься. В наших делах нюхаешь.
— В делах?
— Ну да, в наших, фарцовых. Я тебе сразу говорю — есть у тебя к нам интерес — выкладывай. Нет интереса — бывай, у меня дела, время нет.