«Личинка муравьиного льва вырывает в песке воронкообразную ямку резкими движениями лопатовидной головы, она зарывается в землю; наружу торчат лишь длинные челюсти. Мелкие насекомые, главным образом муравьи, пробегая по осыпающему краю воронки, скатываются на дно и пытаются выбраться из нее по склону ямки. Тем временем сидящий в засаде „лев“ бомбардирует их песком, пока они не соскользнут на самое дно кратера, прямо в ядовитую пасть коварного убийцы. Минуту спустя высосанное тело муравья выбрасывается из ямки, и личинка поджидает новую добычу».
Занятная цитата. Под ней был рисованый чертеж — схемка, паутинные линии образовывали четкий контур в форме сердечка. Наверное, еще одна прикидка технического устройства. Ярчук перевернул страницу и привстал от удивления — среди череды анонимных адресов вдруг возникли знакомые до неправдоподобия слова — старый адрес Нилы, полузабытый теперь даже им самим.
Вот как!
Клим отложил книжку и всмотрелся в фотографии у диванного зеркала. Так и есть — в углу малозаметный снимок его и Катюши, на школьном утреннике… Потер лоб, вспоминая, когда же мог быть сделан этот снимок — году, этак, в 69-м. Странно, матери тогда уже не было, как же мог он попасть сюда?
Тут на глаза Ярчуку опять попался зловещий меловой контур на полу — распластанный, с выброшенной вперед рукой. Из стены, словно щупальца, торчали оборванные провода, виновники несчастья. Клим встал и внимательно обследовал проводку. Затем вышел на кухню, взял ведро с половой тряпкой и стал тщательно вытирать следы меловой линии. За этим занятием он не сразу услышал стук.
У входной двери стоял худющий подросток в мятых вельветовых брюках и заношенной безрукавке с эмблемой какого-то ансамбля. Бесцветное личико в крапе бледных веснушек. Подросток недоуменно взирал на Клима; в руке он держал большую коробку, вроде обувной.
— Никандр Данилович дома?
— Сперва здороваются. — Ярчук, вытирая руки, приглядывался к посетителю; чем-то он его очень забавлял. — А потом уже спрашивают.
Подросток хмуро смотрел на него.
— Так где же он? Меня Пташко прислал.
— Пташко? Это кто ж такой?
— Физик.
— Атомный, что ли? Тут, говорят, таких пруд пруди.
— Школьный физик. Учитель.
— А-а, вот как… Ну что ж, приятель, нет здесь Никандра Даниловича. Причем, совсем нет.
— Уехал, что ли?
— Умер. Месяц назад…
Подросток все еще стоял, не понимая. В его возрасте понятие смерти с трудом отождествляется со знакомыми людьми.
— Вот так, браток. А я его сын, приехал сюда.
— А как же… — паренек все еще не осознал известия, — ведь договорились они с Пташком отбалансировать двигатель этот. Для кружка.
— Для кружка?
— Ну да, технического творчества. Водородный двигатель, первый в системе юношеского творчества.
Несмотря на растерянность, подросток выложил эти термины с привычной гордостью. Ярчук похлопал его по плечу.
— Такие дела. Помер он, несчастный случай. А я помочь ничем не могу, незнаком с водородными двигателями.
— В них вообще мало кто разбирается. Хотя тут он не весь, только маховик и редуктор…
Подросток глянул на Клима со скрытым пренебрежением.
— Ну, вот что, — сказал Клим, присаживаясь на ступеньку, — отдохни малость… Сашок.
— Я не Сашок… Константин.
— Ясно. Меня зовут Клим. Мне, знаешь ли, хочется побольше узнать о своем отце. Я его совсем не знаю. Жил отдельно.
— Как я совсем. — «Константин» заметно оттаял и по-свойски присел рядом. — Мой тоже нас с матерью бросил лет семь уже назад. Но я про него все знаю. Приезжает часто.
— Ну вот, а я вообще не знал — где живет, что делает. Меня ваше республиканское МВД разыскало и сюда вызвало. Из Сибири.
— Бывает, — веско сказал паренек. — Вам про отца рассказать Пташко может. Они контачили, особенно, когда физик еще здесь жил.
— Так ты не местный?
— Вы что! Я из 112 микрорайона. И школа там же, и кружок.
Константин, вроде, даже оскорбился таким невежеством Ярчука.
— Ясно как день. Давай мне тогда ваши координаты, загляну при случае. Хочется, знаешь, побывать на острие технических достижений.
— Зря смеетесь. Мы держим первенство по области уже два года. В Киеве на смотре медаль получили.