Его попытались поставить на ноги, но идти пленник не мог — то ли отлежал конечности, то ли их отбили. И плохие парни, ругаясь в полголоса, подхватили его под руки с двух сторон и куда-то поволокли.
Что это было за место Эрвин толком не мог разглядеть через плохо открывающиеся глаза, но контуры здания форума всё же угадал. Кому бы Эрвин ещё понадобился?
Глава 12
Эрвин
Когда втащили внутрь здания, то не особо церемонясь, бросили рядом, прямо на пол. Рядом болезненно мякнула и рыкнула Арта.
Эрвин выругался — он ударился связанными кистями о стену, и едва не взвыл от боли, пронзившей кисти, плечи, и шибанувшей в голову. «Ну спасибо, цуккановы дети, прямо на пол. Хорошо, хоть не лицом. Вот Дукс порадуется, увидев меня в таком виде. Ему будет приятно», — мысленно ёрничал пожарный, стараясь справиться с собой.
Чуть придя в чувство, попытался открыть глаза. Сквозь узкие щёлки сумрак помещенья казался непроглядной темнотой со слабо светящимися зеленью окнами. Ну раз глазам доверять нельзя, тогда уши. Прислушался.
Рядом сопела рысь — она всегда так работала носом, когда старалась вырваться из захвата. Спеленали сiловой сетью?
Что ещё? Судя по звукам, помещение большое. Зал заседаний Форума? Возможно. В зале, кроме притащивших его, были ещё люди, но их было немного. Все молчали.
Старая привычка не надеяться на одно лишь зрение, которого, вот уж удача, как раз сейчас почти и не было, выручила: по тихим шорохам одежды, шуршанию бумаги по столу, слабому звуку дыхания и движений сориентировался — человек восемь-десять, все выше и дальше.
Молчат… Скорее всего, смотрят на него и Арту, тихо, едва слышно рычавшую рядом. Зверя-то можно было и не трогать, цуккановы дети!
Где-то за перегородками, в соседнем помещении слышались голоса — сначала едва различимые, затем всё более отчетливые. И один из них был явно знаком. Да это же душка Дукс!
Предвкушая встречу, Эрвин мимо воли растянул губы в улыбке. А вдруг главный паук Леса испугается? Быстрым и лёгким шагам вторили тяжелые, а на пороге помещения вдруг замерли. Остановился, значит, смотрит.
— Привет, старый трухлявый гриб! — хрипло поприветствовал Эрвин старого знакомого, надеясь, что тому так же неприятна эта встреча, как и ему самому.
Но Эрвин ошибся, и от этого почувствовал себя лучше, — Дуксу было куда неприятнее видеть его. Потому что он завопил:
— Что это за мерзость?!
Мерзость — это, видимо, он, Эрвин. Ох, прямо прохладная лечебная мазь на каждую рану, каждый кровоподтёк! Как же хорошо! Сразу все ушибы и ссадины перестали болеть и появились силы, чтобы, поджав под себя ноги, приподняться и сесть, откинув голову на стену.
Рядом завозилась Арта, и Эрвин почувствовал горячий и жесткий, словно щетка, язык у себя на локте. Вот единственное существо, которое знает, что такое благодарность и верность.
— Как же мерзость? Я твой дурной сон, Дукс, твой ночной кошмар. Давно не виделись, урод ты потный! — насмешливо проговорил треснувшими губами бывший охранитель, повернув голову на голос.
В ответ на это Дукс взвизгнул и заорал, переходя на такие высокие ноты, будто Эрвин не слово сказал, а зажал ему кое-что нежное. Да зажал сильно, неосторожно.
— Почему он в таком виде?! Я кого требовал привести? Вонючее чучело или стража?!
— Да он в гондоле дракона того… этого… — попытался объяснить один из здоровяков, что притащили его сюда.
— Вы его в стойло ящера привели или ко мне?! Отмыть немедленно! Привести его в нормальное состояние! И поднимите, пусть он стоит!
Сильные руки мигом вздернули Эрвина вверх, и тут же в лицо плеснуло холодной водой, а руки свободно повисли вдоль тела. Пленник, не ожидавший такого, вдохнул воду, поперхнулся, закашлялся и замотал головой, стряхивая капли. Руками было бы удобнее сереть воду, да они весели, бесчувственные, бесполезными плетями. Но и так было неплохо — брызги разлетались в стороны, и державшие его здоровяки зло зашипели, будто вода попадала в пасть разогретой микроволновки.
На сердце Эрвина потеплело — хоть маленькая, а неприятность его пленителям. В его положении и это приятно. Вода стекала на рубаху, на ноги, на пол, а Арта фыркала где-то внизу — она не любила воду. Эрвин мысленно извинился: «Прости, подруга, так уж вышло».
Этот душ, хоть и из простой воды, был живительным — пленник смог приоткрыть глаза. Его тут же взяли под руки двое здоровущих парней. Те, видимо, кто его в гондоле тащил сюда — и помятый вид, и сходный запах говорили об этом.