И Франсуа ныряет в жизнь, как в толщу вод, вместе с Бертраном.
Спор назревал уже несколько месяцев. Причиной стало несколько несчастных случаев: судороги у прыгуна с ампутированной голенью во время весенних показательных выступлений; приступ астмы у паралитика во время баскетбольного матча на товарищеской встрече — спортсмен отказался покинуть поле, и ему пришлось давать кислород; сердечный приступ у пловца в Италии. И еще целый набор растяжений, травм и прочих неприятностей, которые спустя немного времени, по возвращении из Стока, Афин, Тодтнау или Сен-Жермен-ан-Лэ стали восприниматься какими-то ужасными смертоносными катаклизмами. Но все же количество несчастных случаев среди спортсменов встревожило Филипа и правление Содружества. В вестнике «Инвалиды Франции» выходит статья, где врач предупреждает об опасности погони за спортивными достижениями. Шарль прекрасно все понимает, но, стоя у края бассейна, втихую радуется, отмечая успехи своих подопечных. Он не врач, не физиотерапевт, он инструктор по плаванию, его дело — следить за показателями. И тем не менее ему приходится сдерживать рвение, иначе его могут обвинить в том, что он подвергает людей опасности. И все же Франсуа удается проплыть двадцать пять метров с задержкой дыхания; он утверждает, что даже несколько больше, однако Шарль воздерживается от восторгов и просто заносит показатели в свою книжку. Филип качает головой: их цель не ставить рекорды, а стараться не утонуть.
В Хеннефе, что в Германии, во время международного турнира Франсуа стал свидетелем несчастного случая, когда один из участников соревнования едва не простился с жизнью. Воспоминания о той поездке вообще остались не самые приятные. Мадам Дюмон решительно отказалась сопровождать его в путешествии; Франсуа несколько подрастерял приобретенные было навыки самостоятельной жизни, а Бертран ему не помощник. Он беспокоился, будет ли на месте кто-нибудь, кто поможет ему управиться с «набором для выживания» — присосками, палкой с крючком (Робер сделал ее по эскизам Бертрана), губками, мыльницей на подставке, полотенцем на присоске, коробкой для еды. В плане одевания-раздевания он рассчитывал воспользоваться дверными ручками — главное, чтобы они были не круглыми. Он не знал, какие условия в тамошних гостевых номерах, собирался разобраться на месте; это все равно что прыгать с самолета с зонтиком вместо парашюта; к тому же ему все-таки не пятнадцать лет.
В Хеннефе собирается около шестидесяти пловцов-инвалидов, преимущественно ампутантов; точную цифру назвать трудно, так как нет данных на сей счет, но этого количества достаточно, чтобы вызвать у Франсуа некоторую оторопь. Его, конечно, предупреждали, что Содружество в Германии насчитывает сорок тысяч членов — в сто раз больше, чем во Франции, которая отстает даже от Италии и Великобритании… И хотя эти соревнования не привлекают толпы зрителей, событие кажется Франсуа весьма масштабным, тем паче что он не бывал на играх в Стоке. Но он не отступает и решает поучаствовать. Франсуа единственный, у кого полностью отсутствуют руки, и, скорее всего, он придет последним, если не сможет правильно задержать дыхание. Франсуа осматривается: через две тумбы от него — сухощавый высокий светловолосый мужчина лет тридцати, с отнятыми ниже локтей руками. Раздается сигнал к старту. Через пару минут человек исчезает под водой. Организаторы, естественно, бросаются к краю бассейна, чтобы убедиться, что он двигается, но из-за барьеров, что установлены по бортам, непонятно, ушел ли пловец на другую дорожку или уже утонул. Позже Франсуа объяснят, что он ничего не мог видеть, так как плыл по четвертой дорожке и всего два раза поднимал голову из воды, чтобы сделать вдох, а тот, другой, тем временем изрядно глотнул, и вода попала в легкие. Пловец пытается вынырнуть на поверхность, словно борясь с невидимым монстром, что тянет его на дно, пока кто-то не прыгает в бассейн и не вытаскивает его на борт. В тот самый миг остальные пловцы понимают, что что-то случилось, прекращают заплыв и цепляются на разграничительные тросы. Франсуа проплывает между ними, чтобы посмотреть: на полу лежит распростертое неподвижное тело, которому давят на грудь, чтобы он смог выплюнуть попавшую воду, словно кит. Как позже стало известно, несчастного звали Дитер Нюберг; он был чемпионом ФРГ в своей категории, но переоценил свои возможности, не учел количество конкурентов, гораздо большее, чем на французских турнирах. В тот же день некто Роберт Бахманн — его имя назовут чуть позже, — незрячий пловец, который ориентируется по звукам барабана, пытается пройти дистанцию, но, не в силах найти свою дорожку, мечется влево и вправо и запутывается в ограничивающих тросах, кашляет, плюется и в конце этого дурацкого представления финиширует с огромным опозданием, так что ни Франсуа, ни кто-либо из соревнующихся даже не смеют взглянуть на него, а Филип кричит судье: