Сегодня, стоило Освальду показаться, садясь в экипаж, как толпа за воротами заулюлюкала, выкрикивая «Слава Королю» и прочие замечания подобного толка. Некоторые, особенно любопытные, побежали следом за экипажем и бежали до самой церкви, где в исповедальню проводили сначала Весту, а потом Леона. Мурены с утра видно не было, и Леон скучал по его вечному незримому присутствию. Обычно шут маячил где-то за спиной или в толпе гостей, его видно не было, но отсутствие, тем не менее, замечалось сразу.
— Что вы можете рассказать о своих грехах? — раздался голос отца Брундо за ширмой, и Леон точно очнулся.
— Ну… Они есть. — Вздохнул он. — Я много лгал, часто потворствовал низменным… страстям.
— Прелюбодействовали?
— Бывало.
— Чревоугодничали? Завидовали?
— Редко.
— Не чтили отца своего и мать? Крали? Убивали?
— Что вы! Никогда такого не было.
За ширмой зевнули, не таясь:
— Разве ж это грехи…
Отец Брундо, опаздывающий на проповедь, отпустил ему все грехи ускоренным методом, будто в перемотке, и отправил с чистой душой восвояси, напомнив, что церемония венчания состоится за три часа до полудня.
— Понимаешь, золотая моя девочка, я ему обещал, что свадьбы не будет. И ее не будет.
Кори догрызала кусок морковки, сидя на странице огромной, в переплете из бычьей кожи, инкунабулы. Мурена, запершись в комнате одной из башен особняка, не первый час листал гримуары, найденные в городе с большим трудом и ценой потери не одного золотого. Ведьмины книги хранили много тайных знаний, но были среди них и вещи совершенно непригодные, как например ритуал вызова кошачьего духа или заклинание избавления от волос в ухе.
— Да кому это нужно! — начинал злиться шут, отбрасывая в сторону очередную рукописную бредятину.
Что-то, что могло бы пригодиться, упорно ускользало от него. Он сам не знал, что искал, но был уверен, что найдет, очень, очень скоро найдет решение основной проблемы. В крайнем случае, можно было уволочь Леона прямо из-под венца в самое яркое — и возможно последнее — путешествие в его жизни. Конечно, совместный путь и украденные у судьбы сладкие ночи где-нибудь в зарослях вереска у реки — бесспорно прекрасно, но к роскоши герцогской постели и богатству стола он привыкнуть, увы, успел. И совместные вечера где-нибудь в домике с виноградником уже не казались скучными.
— Заклятие призыва мертвеца, заговор на полную Луну, наложенная на кровь немота… — Мурена замолчал, глянул на выронившую морковку Кори и просиял: — Заклятие немоты! Если невеста не сможет произнести клятву перед алтарем, то и свадьбы не случится! Нет рта — нет проблем!
Он здраво рассудил, что если подобное произойдет в храме Нанайи, то третий раз свадьбу уже не отложат — воспротивится отец Брундо, провозгласив это волей богини. Освальд подстраховался на подобный случай, привез с собой магов, которые наверняка создадут защиту, но ни одно заклятие обычного одаренного человека не сможет тягаться с врожденным даром некромага, каким был шут, и мало кто знал о его происхождении и еще меньше тех, кто верил, что он может представлять для кого-то опасность.
Потому Мурена, сцедив в пузырек свою кровь и запечатав его заклинанием с именем Весты, улыбнулся самой широкой своей улыбкой, не зная, что в этот же момент Йоло, простояв у дверей погреба битый час с надеждой увидеть брата, был вышвырнут на улицу охраной.
— Катись к своей шлюхе-матери, уродец! — донеслось в спину.
Йоло, поднявшись и отряхнув пыль, решил, что завтра он должен будет попасть в церковь. Любым способом.
Это ему удалось, и очень просто — в общей суматохе с его ростом и комплекцией получилось проскользнуть внутрь храма с толпой гостей. Освальда он увидел сразу, тот стоял у алтаря, придерживая под руку Весту, облаченную в пышное платье и вуаль. Оставалось всего ничего — сконцентрировать кипящий внутри гнев и направить его в одну точку, но на плечо легла чья-то рука:
— Ты умрешь, если сделаешь что-то сейчас — разобьешься о защиту. Подожди немного. А я помогу.
— Мы собрались под куполом этого священного места потому, что богиня свела вместе два любящих сердца и указала путь этому союзу, обещающему процветание нашим землям и величественному Гредагону.
Леон был одет в белый костюм — от его белизны слепило глаза, но в нем он напоминал лилию с упавшими на лепестки каплями росы. Мурена, стоящий в первом ряду с самыми высокопоставленными особами, хотя его тут, по сути, находиться и не должно было, но он проскочил, разглядывал попеременно то Леона, то трех магов за спиной Его Величества. Наложенную от посторонних вмешательств защиту он чувствовал — упругая, тонкая, как натянутое полотно. Леон искал его глазами среди гостей, нашел и улыбнулся краем губ, отчего под ребром тут же кольнуло — они не разговаривали второй день, дом не засыпал ни на минуту и подбираться к нему близко было опасно. Мурена подмигнул ободряюще и нащупал в кармане жилета нагревшийся от тепла тела пузырек.