— Для начала я хочу… устроить для тебя… маленький сюрприз, который ты не забудешь никогда, — ласково шептала она в его ухо.
Фомка бежал на истошный крик. Орал мужчина. Скорее от ужаса, чем от боли. Среди деревьев он увидел серебристое облачко — платье Мэри. Оттащил он ее с трудом. Женщина хрипела и снова кидалась на трепыхающуюся жертву, как озверевшая цепная собака, которую не кормили несколько суток. Чтобы незнакомец заткнулся, Фомка несколько раз воткнул в него туповатый нож, украденный из ресторана, после чего схватил под руку Мэри и волоком потащил прочь.
На «малине» все было спокойно. Каждый был занят своим делом. Циркачи тихонько протащили выпивку и, отделившись от остальных членов банды, культурно употребляли алкоголь, пытаясь общаться знаками или записками. Отсутствие возможности говорить научило их одинаково мыслить и быть более внимательными друг к другу, стараясь понимать излагающего мысли собеседника без помощи слов. Мэри внедряла систему общих жестов, которые можно было бы использовать и во время грабежей. Появление Фомки с едва держащейся на ногах бандершей, платье и лицо которой были все в крови, нарушило спокойствие вечера. Она, не говоря ни слова, вытянула вперед правую руку и разжала кулак: на пол упало ухо ее обидчика. Фомка отдал распоряжение приготовить воду, чтобы Мэри могла принять ванну. Он был всерьез обеспокоен этим происшествием. Нехорошее предчувствие не покидало молодого человека, с момента, как Мэри заговорила с толстяком в ресторане. Он понимал, что у этого вечера будут необратимые последствия.
— Если бы я мог… получить хоть какие-то объяснения, — осторожно произнес Фомка, заботливо поправляя одеяло. Мэри полулежала, откинувшись на подушки, опустошенная, потерянная. Ничего не отвечая, она смотрела перед собой. Моментами казалось, что женщина сошла с ума.
— Я могу разыскать доктора, Мэри.
Взгляд ее ожил, она отрицательно покачала головой.
— Ты знаешь, что у каждого человека есть свой личный ад? — хрипло произнесла она, рассматривая тоненькие пальцы рук. — Темный мир, который не дремлет. Он ждет удобного момента, чтобы вылить на тебя свой яд. — Мэри сделала паузу, после чего продолжила:
— Мне часто снится сон: поле… чистое, белое-белое от снега. Но вдруг оно становится ядовито-багровым. От крови. А затем черным-черным… как бездна. Иногда мне хочется сгинуть в этой бездне. Чтобы никто меня не нашел. Никогда!
Она говорила так пронзительно, что у Фомки сжалось сердце. Словно с того белого поля повеяло смертью. Соратник бандитки не сомневался, что эта женщина тоже когда-то была обычным человеком и росла в семье, где ее любили, читала книги и смеялась веселым девичьим смехом. В этот странный вечер в ресторане он увидел, как непобедимая Мэри встретилась лицом к лицу со своим драконом и в этой битве она проиграла.
Мэри закрыла глаза и тяжело задышала. Фомка подумал, что она заснула, и хотел было уйти, но ее прохладная ладонь легла поверх его руки.
— Не уходи. Побудь рядом, — тихо попросила она, впервые не стесняясь выглядеть слабой. Это было первое эмоциональное поражение Мэри за последние несколько лет…
Глава 5
Время лечит, а смерть исцеляет
По своему обыкновению Колченогий за завтраком читал газету. Сонька откровенно скучала, ковыряясь в тарелке. Каждый день мужчина выговаривал своей любовнице, как маленькому ребенку, что с едой играть нельзя. О голоде бывший ссыльный знал не понаслышке. Девушку забавляли строгие отеческие нотки в его голосе, и она, казалось, специально провоцировала его снова и снова.
— Если ты не прекратишь, я тебе сломаю руку, — спокойно произнес он, не поднимая глаз. — Терпение мужчины иссякало.
Сонька на мгновение замерла, удивленно уставившись на Колченогого. Она знала — этот человек слов на ветер не бросает. С грустным вздохом, провозглашающим вселенскую скуку, девушка продолжила завтрак без баловства.