Мэри прибыла на празднество, посвященное ее нескромной персоне, с опозданием и в окружении своей банды, которая присутствовала почти в полном составе. Не хватало лишь Федьки-чечеточника — ему после драки врач настоятельно рекомендовал постельный режим. В роскошной ресторации, принадлежащей лично Царю, — его маленькая блажь — они появились эффектно — под красивую мелодию, которую негромко играл маленький оркестрик. Мэри облачилась в красивое платье и шикарные драгоценности, надела более пышный парик, казалось, что она выпорхнула из-под руки опытного парикмахера. Она снова играла очередную роль — была такой, какой ее хотела видеть толпа. Члены банды были элегантны и подтянуты, они окружили свою хрупкую королеву, словно защищая ее от невидимой опасности. Их лица скрывали черные маски с аккуратными прорезями для глаз. Специальные чехлы на головы Фомка заказывал у портного. Тот долго не мог понять, зачем молодому человеку несколько странных головных уборов. Эта необычная процессия вызывала смятение среди гостей вечера.
— Зачем ты взяла их собой? Это не принято! А маски — что это за карнавал? — Колченогий сдержано отчитывал ее, как гимназистку, потому что был ошарашен подобным «номером».
— Этот бал организован в честь меня, а значит те люди, благодаря которым есть я, должны разделить со мной триумф. Без них Кровавая Мэри — ничто, — заметила женщина слегка высокомерно. Они были за пределами их спальни, поэтому она могла вести себя так, как ей заблагорассудится.
Без былой величавости, степенности, важности к ним спешил Царь. В его походке была суета, уже издалека он потянул руки, словно они с Мэри старинные приятели, которые не виделись с десяток лет.
— Это всего лишь вторая наша встреча, а вы все прекрасней, — сладко пропел мужчина, учтиво склонившись над ее рукой, и в этот раз коснувшись ее губами. — Идемте, я мечтаю вас представить достопочтенной публике. Мы вас ждем больше часа, — произнес он как бы между прочим.
Мэри жестами что-то объяснила своим людям, на что они кивнули и разошлись в разные стороны (этот трюк был обговорен заранее). Процессия двинулась сквозь толпу гостей по направлению к небольшой сцене, на которой сбоку старательно играли музыканты. Возглавлял ее Царь, ведя под руку виновницу торжества, за ними везли Колченогого. Столы расставили по краям, образовав пространство, на котором можно было свободно передвигаться и общаться. Это было удобней, чем лавирование между столами. Фомка молча наблюдал за балом лицемерия, думая о том, как бы сгладить острое восприятие происходящего, пропустив рюмку-другую, но он пообещал Мэри оставаться в этот вечер трезвым. Молодой человек прекрасно знал, что Мэри снова будет погружена в беседы со своим обожаемым калекой.
— Может мне руку себе отрезать? — отшутился он, усмехнувшись, не заметив, что у него за спиной остановилась пьяная и готовая к приключениям Сонька.
— Не надо так говорить, — прошептала она ему на ухо. — А то сбудется! Однажды я видела, как одной проститутке оторвало руку! Ужас! Она была моей единственной подругой. Фомка не ожидал, что его кто-либо слышит. Он ничего не ответил, не желая поддерживать разговор на данную тему.
— Скучно здесь! Хоть бы цыган заказали что ли — как в старые времена. Нет, не умеют нынче веселиться, — продолжала нести белиберду Сонька.
Оркестр сыграл туш, все обратили свои взоры к сцене, на которой появилась Мэри.
— О, вот она! Королева вечера! — хмыкнула Сонька и зловеще добавила: — Пойду — подам ей корону, как верный паж.
Фомку покоробило от этого слова и вновь его мысли были о выпивке. «Я обещал не пить в ресторане, а про другие места не было речи!» — вдруг озарила его светлая мысль и настроение заметно улучшилось. Теперь осталось дождаться, пока закончится официальная часть, которая перейдет во всеобщее веселье. Он немного помельтешит перед ее глазами, чтобы Мэри видела, как он предан, а потом можно будет спокойно исчезнуть. Настроение Фомки заметно улучшилось, и он активно зааплодировал вместе со всеми ключевой фразе выступающего на сцене.
Царь говорил приветственные слова, перечисляя заслуги Мэри перед обществом. Мэри ничего не видела, ее ослепил свет софитов. Из-за парика голова быстро нагревалась и было невыносимо жарко. Наконец, вступительное слово было закончено, и Царь просил поприветствовать женщину-легенду, которая бросив ненавистный Петроград, перебралась в их гостеприимный и дружелюбный городок, о котором быть может, слышали немногие на «большой земле», но продукцией местной ткацко-прядильной фабрики точно пользуется вся Россия.