— Я страшно рада твоему возвращению, — фыркнула Помоечница. — Не могу только сказать, что я тебя сильно уважаю… Не моего это кошачьего ума дело, но мне всё-таки странно!
— Странно, что я вернулась?
— Меня просто в самое сердце поразил твой рассказ про дрозда. Я — кошка бродячая и много чего повидала на своём веку, но такого — извините-подвиньтесь — никогда! Это ж надо: пожалеть дрозда! Этак ты скоро начнёшь слёзы лить по бедным рыбкам! Пойдёшь к селёдочнику и вырвешь у него селёдку из лап… тьфу!.. из рук. Не обижайся, я немного не в себе.
— Да уж, ты снова начинаешь грубить, — вздохнула Мурли.
— Пора мне на свободу. Ухожу бродяжничать. Котята уже лакают из миски. По-моему, их пора раздавать. В любом случае я им больше не нужна. Ах да, у меня для тебя напоследок есть новость. Передал мой сыночек Парфюм. Расширения фабрики не будет. Муниципальный Советник не одобрил проект. Сообщи своему хозяину.
— Спасибо тебе. — Мурли погладила её.
— А что, Кошачьей Информационной Службе работать по-прежнему?
— Конечно. Жизнь продолжается. И КИС действует!
— И ты по-прежнему будешь спать в коробке? — поинтересовалась Помоечница.
— Естественно. А почему бы и нет?
Помоечница взглянула на неё своими недоверчивыми жёлтыми глазами. Она снова казалась грязной и драной.
— Знаешь что… — сказала она тихо. — Мне вдруг стукнуло в голову, что вы с ним поженитесь.
— Почему ты так думаешь? — спросила Мурли и покраснела.
— Чувство у меня такое, — вздохнула Помоечница. — И хочу тебя предупредить: если ты отважишься на это, твоя песенка спета. Ты больше никогда не станешь кошкой. А может, дело дойдёт до того, что ты разучишься с нами разговаривать. Потому что перестанешь понимать по-кошачьи. И даже забудешь Большую Мяу-Мяу Песнь.
— Ну, до этого ещё далеко! — успокоила её Мурли.
— Завтрак готов! Приглашаются люди и кошки! — высунувшись из кухонного окна, крикнул Тиббе.
— Пойдём, нас зовут, — сказала Мурли.
