Мурмир

Татьяна Агафончикова Мурмир

Пролог

Я за тебя умру и убью.

Я для тебя дышу и пою.

Я для тебя живу и пишу.

А для себя – ничего не прошу.

Он выжидал. Слишком много времени было потрачено на то, чтобы создать этот прибор, от чертежей до самой машины, слишком много жертв принесено, чтобы сделать этот мир лучше – а теперь всё зависит от одного лишь удара молнии. Он точно рассчитал, что именно сегодня, в этот час, пройдет гроза, а значит, задуманное должно получиться. Место не важно, ведь прибор установлен так, что привлечет молнию к себе и сработает от её энергии. Много месяцев потрачено на одни лишь расчеты. Ошибка исключена. Мир, наконец, станет лучше.

Почему никто, абсолютно никто этого не понимает? То, что какой-то порядок устоялся веками, вовсе не значит, что он единственно правильный! Разве не об этом постоянно говорят философы или политики? В конце концов, когда-то осуждали медицину – а сейчас все не только признают её пользу, но и не могут без неё обходиться. Только вот врачи спасают единичные жизни. А он собирается спасти весь мир…

Все эти аргументы были не для него – он в своей правоте уверен. К сожалению, непонимание современников – участь любого гения. Задуманную им перемену закосневшее в старых привычках общество не только не поддерживает, но и активно осуждает. И больше всех – его жена. Он готов ради неё на всё, на любые подвиги и жертвы… И, казалось бы, кто больше пострадал от устройства мира, чем она, любовь всей его жизни?! Бывшая жена, поправил он себя. Их брак рухнул – опять же из-за этого проклятого мирового порядка! – но любовь никуда не делась. Он по-прежнему делает всё ради неё – как в том стихотворении, которое когда-то читал ей, глядя своими влюбленными глазами – в её, сияющие счастьем взаимности. Но, если она придет и попытается сейчас остановить его, он найдет в себе силы убить любимую, потому что лучше смерть, чем жизнь в таком несовершенном мире, который всё рушит одним своим существованием. И ещё потому, что сделать то, что он собирался, важнее всего. Важнее, чем его любовь. Важнее, чем он и она. Важнее, чем жизнь. Никто больше не должен переживать то, что выпало на их долю, ни одно живое существо этого не заслуживает! Он изменит мир к лучшему, даже если ради этого миру сначала нужно рухнуть. Чего бы это ни стоило, прибор должен сыграть свою роль.

Едва уловимый шорох отвлек от мрачных мыслей, чтобы погрузить в беспокойную реальность. Так ступать могли только её мягкие лапы. Что ж, будет трудно, как он и предполагал. Жертва, которую придется принести, пугала его, приводила в отчаяние, но слишком многое стоит на кону. Пришло время сражаться за свой новый мир.

Мауйя

1

Изгибаю спину,

Мышцы напрягаю,

Кожей трусь о стену –

Облик свой меняю.

Тихо, осторожно,

Вроде невозможно,

В самом деле можно.

Впрочем, очень сложно.

Светленькая шерстка

На стене осталась –

Маленькая горстка.

Сонная усталость.

И отправлюсь кошкой

Я гулять по крышам.

Мягко, лапкой-ножкой –

Выше, выше, выше!

На людей взгляну я,

Маленькая кошка,

С высоты полета –

Прищурившись немножко.

Не хочу обратно –

Хорошо на крыше.

Ночь, тепло, приятно…

Выше! Выше! Выше!..

Вспышка. Боль. Её как будто выбросило откуда-то на твердую поверхность. Удар был такой силы, что она на несколько секунд – а может, и часов, откуда ей знать? – потеряла сознание.

Очнулась в совершенно незнакомом месте и с жуткой болью во всем теле. Открыв глаза, поняла сразу – место не то, где её ударило. И ничего похожего на окрестности. Не больница. Небо над головой, под боком трава. Лесопарк? Впрочем, какая разница, намного важнее проверить своё тело – оба своих тела. Кажется, сейчас она в природном. Голова немного кружится, но вряд ли есть серьезные травмы – скорее, последствия удара и шока. Закрыла глаза. Снова открыла. Сознание немного прояснилось. Лапы шевелятся – видимо, переломов нет. Больновато, но вполне терпимо. Уже лучше, чем после удара. Спина, живот и бока тоже болят, но не сильнее, чем после тяжелого перехода или долгой охоты. Кажется, несколько ушибов – всё, чем она отделалась. Если не считать хвоста. Нет, сильной боли не было, но на нем запеклась кровь, очень много крови. Такая рана должна болеть намного сильнее, и это тревожило: шок? Или что-то другое? Придет ли боль позже или случилось нечто ужасное? Что-то не так с хвостом, и он утратил чувствительность? Пошевелив им, она разбередила рану – оттуда потекла ярко-алая струйка крови. Плохо. Очень плохо даже в этом теле, а уж в вертикальном – страшно даже представить. У вертикального тела нет хвоста, поэтому его травмы в природном – самые неприятные. Мало того, что это и так довольно чувствительная часть организма, так ещё никогда не знаешь, каким образом подобные травмы отразятся на теле вертикальном. Страдали, конечно, либо спина, либо ноги, но выяснять это само по себе тоже не являлось приятным. К тому же ходили истории, что у кого-то подобные травмы отражались на голове. Она всегда считала подобные истории скорее страшилками для детей, чем реальными фактами, но хорошо думать так, когда твой хвост в порядке. Сейчас страх рисовал картины одна хуже другой.