Нуар Тун-Тун, расположившись в кресле напротив, с интересом наблюдал, как вспыхивают холодным пламенем зрачки его напарника, а пенсне концентрирует это свечение в тонкие нестерпимо яркие лучи. Стоило им коснуться пепла, как частицы стали медленно притягиваться друг к другу, формируя нечто невообразимое. Когда свечение исчезло на столе лежал свёрнутый в четверо лист бумаги: воскрешать к жизни, то что рассыпалось в прах – когда-то было одним из ценных умений некромантов, но со временем это искусство созидания было по некоторым причинам утрачено,
уступив первенство разрушительной составляющей дара некромантов – умению отнимать жизнь. Сейчас восстановить из праха они могли только неодушевлённые предметы, правда, за такую филигранную работу, как нынешний трюк, мог взяться разве что Люрор де Куку, да, может быть, сам Хозяин Потустороннего мира. Довольный собой, Первый советник развернул записку и пробежал глазами послание.
«Дорогой Ханс! – гласило оно. – Сегодня в полночь я буду ждать вас в саду у нашего фонтана!»
Дальше следовала красиво выведенная подпись дофины Франции: «Marie-Antoinette», подчёркнутая изогнутой линией, а ниже красовалась приписка следующего содержания:
«Не забудь захватить необходимые принадлежности:
1. Колыбель – 1 шт.
2. Саженец дуба – 1 шт.
3. Кирпич – 118 шт. »
Прочитав это странное послание, написанное двумя видами абсолютно разных почерков от явно женского убористого и округлого до небрежно размашистого предположительно мужского, Люрор де Куку позволил себе улыбку, которую уже давно окрестили «дьявольской» все очевидцы, потому что обычно она предвещала хитрое плетение интриг. За улыбкой последовал сдержанный смех, к которому присоединилось и тихое хихиканье старьёвщика, чьи тёмные глаза без радужек и зрачков видели даже сквозь стены, что там и говорить о восстановленном из пепла листе бумаги.
– Судя по впечатляющему набору принадлежностей, шевалье Федерик этой ночью собирается досрочно выполнить три главных заповеди мужчины: вырастить сына, посадить дерево и построить дом! – иронично заметил Люрор де Куку, подмигивая старьёвщику.
– Думается мне, что всё не так ужасно! – усмехнулся в ответ Нуар Тун-Тун. – Ведь последнюю запись явно сделала не эта смертная. Ты просто не слишком хорошо удалил лишний пепел. Кстати, нужно быть тыквой, чтобы надеяться при строительстве дома обойтись только ста восемнадцатью кирпичами. Это чья-то шутка.
Люрор кивнул. Он мог бы побиться об заклад с кем угодно, что знает, чья когтистая лапа начертала приписку внизу послания.
– Лучше скажи, с каких это пор Федерик стал Хансом? – спросил Нуар Тун-Тун.
При большом желании старьёвщик мог бы и сам докопаться до истины, но ему было лень это делать.
– Очень просто, он приходит к Марии-Антуанетте под именем Ханс Аксель фон Ферзен, – невозмутимо сообщил Люрор де Куку. – Именно так зовут её любовника, как докладывали мне соглядатаи, только я не предполагал, кто скрывается под этой маской.
Эта история с дофиной интересовала его только потому, что с ней был связан Базиль, участие же в этом ещё и Федерика только усиливало эффект и подозрения Люрора в плане причастности оборотня к каким-то крупным делам, а не просто к лёгким махинациям и по-кошачьи частым влюблённостям. Здесь было что-то нечисто! Впрочем, на это и надеялся месье Куку.
– Чем же Федерика не устраивает фамилия, данная ему Противоположностью Жизни? – пожал плечами старьёвщик. – Де Кадавр – это так пугающе загадочно.
– Вот именно, что пугающе! Думаю, Федерик как раз боится спугнуть своё счастье. Он ведь романтик, и всё ещё верит, что его можно обрести, – сказал Люрор де Куку и подошёл к зеркалу, чтобы ещё раз убедиться в своей неотразимости.
Вопреки мнению многих доброжелателей, вампирские замашки ему были не свойственны, поэтому неотразимость относилась только к впечатлению, которое Люрор производил на каждого, с кем общался. Он позволил призрачным слугам облачить себя роскошный чёрный жюстокор (мужской кафтан в стиле рококо – прим. автора), щедро расшитый серебром, и собственноручно украсил кружевное жабо белой рубашки массивной брошью с чёрным алмазом, умопомрачительное количество граней которого, видимо, намекало на многогранность натуры его владельца, но большинство лиц, не знакомых с пространственной геометрией, вряд ли могли оценить это качество.