Муса Джалиль. Личность. Творчество. Жизнь

Но Такташ не «убил» назидание, оно вскоре ожило, как и другие жанры древней татарской литературы. Многие из них возродились в моабитской поэзии Джалиля.

В духе древней назидательной лирики выдержано стихотворение Джалиля «Один совет (о человечности)»:

Людей-слонов нередко я встречал,
Дивился их чудовищным телам,
Но я за человека признавал
Лишь человека по его делам.

Вот, говорят, силач — железо гнёт,
Вода проступит там, где он пройдёт.
Но будь ты слон, а я не признаю,
Коль дел твоих — по горло воробью.

Пускай на всём, что совершаешь ты,
Проступит след душевной чистоты:
Ведь сила не во внешности твоей,
А только в человечности твоей!..

(Перевод И. Френкеля)

Контрастное сопоставление, подчёркнутое метафорами, композиция, основанная на логике убеждения, — всё выдаёт назидательную форму.

Весьма интересна и история аллегорического стихотворения, которое пришло в татарскую поэзию из классической восточной литературы.

Аллегоричность с присущей ей передачей отвлечённой идеи произведения с помощью ярких образов-символов всегда была характерна для восточной поэзии. Татарские поэты-классики, представители разных направлений, обращались к аллегории. В аллегорическом стихотворении «Корабль» татарский поэт Дэрдменд поведал о фатальной неизбежности тяжёлых ударов судьбы. Тукай в стихотворении-аллегории «Приятные вести» говорит о своей вере в грядущее. В советской татарской поэзии стихи-аллегории встречались редко.

Многие татарские поэты, стремясь к достоверности и психологической правдоподобности изображения, считали невозможным применения этой формы.

В моабитских тетрадях встречается немало аллегорических стихотворений.

В «Снежной девушке» нарисована картина зимнего дня. На Серебряной Горке катали из снега шары, потом поставили их друг на друга. Получилась Снегурочка — Карбикэ. Наступил вечер, уставшие ребятишки разбежались по избам.

Всю ночь апрельский ветер шептал Карбикэ сказку о богатыре солнце, чьё тело — огненно, лицо — румяно. Девушка из снега смеялась:

Я вечно холодна, нет во мне огня,
Я любимица зимы, разве не знаешь?
Сердце — ледяное, мне не нужна любовь,
Пусть солнце само покорится мне!

Восходит солнце, и в сердце Карбикэ горячим лучом проникает страсть. Сгорая в огне любви, Карбикэ ручьём сбегает с Серебряной Горки. Вода оплодотворяет цветы. Поэт заканчивает стихотворение:

Любовь, на груди любимой
Дай мне растаять, пусть чувства потоком льются.
На моём жизненном пути, полном любви,
Пусть цветы заревые расцветут ¹.

Солнце и Карбикэ взяты как два наиболее резко контрастирующих понятия — символы страсти и холодности, недоступности. «Любовь — она такая, — пишет поэт, — волшебная, таинственная. Ледяное сердце тает под её поцелуями». Стихотворение говорит о силе любви, растопляющей лёд души.

В других аллегорических стихах Джалиля разрабатывается форма притчи. Притчи пришли из религиозной литературы и, как правило, говорили о фатуме, о силе божьего промысла, о религиозных чувствах. Джалиль использует притчу для создания стихотворений, в которых выражает дорогие ему мысли, наблюдения, переживания.

Персонажи стихотворения «Капризная любимая» кажутся пришедшими из глубокой древности:

Капризная любимица шахзаде
Однажды, ласкаясь, сказала:
— Если любишь меня,
Принеси череп брата.

Безумный от любви,
Будто верный раб,
Убил дорогого брата
И принёс девушке его череп.

Девушка яд влила в него,
Подала ему: — Пей! —
Джигит выпил... Любовь его
Волшебством, таинственной
_____________силой ослепила.

1

Подстрочный перевод. — Р. Б.