Безрадостно, уныло, томительно узнику. И будто нет просвета, нет у него надежды. Но за этой тяжестью — настойчивое, хотя и слабое свежее дуновение, как незаметный слабый луч в наглухо запертом подвале. Откуда этот непокорный светлый луч? Он не высказан словами, но он присутствует. Мастер стиха, Джалиль инструментовал строфу звуковыми повторами, которые воздействуют на наше восприятие. По-татарски строфа звучит так:
Звучит «т» и «к», равномерно присутствуя в строках, придают им внутреннюю собранность и силу. Эта как бы свёрнутая пружина со всей мощью разворачивается во второй строфе:
Зарождение, развитие и кульминация настроения даны с подкупающей естественностью.
Горечь переживаний усилена повторением во второй и четвёртой строках одинаковых по форме предложений. Звуковой повтор, приглушённый в первом четверостишии, во втором вырывается на простор, придавая стиху твёрдость, крепость:
Живопись звуками у Джалиля подчинена идее стиха. Готовность поэта бороться до конца, не сдаваться без сопротивления, решимость в случае неудачи покончить с собой выражена в стихотворении «Прости, родина!»:
По-татарски эти строки звучат следующим образом:
Несколько повторяющихся звуков (согласных — «ч», «б», «ш») распределены по самым значимым словам.
Подчас поэт одним звукосочетанием оснащает всю строфу. В стихотворении «О героизме» слог «ир» проходит через всё четверостишие. «Ир» — по-татарски мужчина: отсюда «ирлек» — мужество. Тот же слог в основе слова свобода — «ирек». Как всегда, строфа — ударная.
(Борьба за великую цель требует от джигита мужества. Не будет свободы, если не хватит сил быть мужественным. Мужеством добивайся свободы).
Джалиль, обращается к звуковому оснащению не только строф, но и отдельных строк, достигая и здесь большого эффекта. В стихотворении «Из госпиталя», написанном ещё на фронте, поэт пишет:
(Пусть прольётся последняя капля крови, но не запятнается клятва моя!)
Основная постоянно повторяющаяся гласная — «а» — цементирует строчки и даёт им широкое звучание. Или другой случай, когда звуковыми повторами инструментируется одна строчка: «хэм кутэрттем куккэ кумерен» (...и поднял к небу пепел) («Каска», 1941); повторяется согласный звук «к».
Вторая строфа стихотворения «Клоп» зарифмована полностью (abab). Надо сказать, что в татарском стихе часто рифмуются вторая и четвёртая строки (abcb). У Джалиля в его военной лирике встречается и иная рифмовка аава («Хадича»). Случаи отсутствия рифмы очень редки.
Иногда рифмуются не окончания слов (что типично для Джалиля), а всё слово, а подчас и не одно, а несколько слов. Многие рифмы основаны на подобии. Среди них такие великолепные сочетания, как «тамчылар — кем чыдар», «акыллым — батырын», «ташлана — таш кала» («Соловей и ручей»); «кузэтэм — йорэктэн», «килгэндэ — тубэнгэ», «ташлана — башкага» («Прости, родина!»); «кимлеген — хорлегем», «булса да — бусага» («Воля»); «коймалар — юк алар» («Лес»).
Звучные рифмы не так часты у поэта. Джалиль экономен в применении всех средств художественной изобразительности, в том числе и в рифмовке. В стихотворении «Мои песни» из семи строф полнозвучными рифмами выделены только две: вторая и последняя. Первая строфа, зачин, не нуждалась в яркой рифме. Вторая строфа повторяет содержание первой, но уже в несколько ином ракурсе; в ней передана главная мысль произведения. Она оснащена «громыхающей» рифмой: «яшьлэрем — яшэрмен». Следующие четверостишия развивают эту же мысль. Последняя строфа вновь выделена рифмами: «ир булып — жыр булып»; по своему значению она равна второй.