В Москве Джалиль ждёт назначения. «Откровенно говоря, надоело здесь околачиваться в неопределённом положении», — пишет он жене 5 января 1942 года. Поэт ведёт в Гослитиздате переговоры об издании сборника. Но все его помыслы обращены к фронту. Он стремится попасть в армейскую газету, «по специальности», одновременно просит жену поговорить «с соответствующими инстанциями о рекомендации меня на работу по специальности и об отправке на фронт» 1. М. Джалиль просит о вполне естественном: «Мне только нужно ходатайство и рекомендации Казанских организаций... А я сам не могу же себя рекомендовать и характеризовать». В Москве у М. Джалиля реально появился шанс быть в армии, как он писал, «по специальности». И шанс этот он стремился реализовать. Позвонить в Казань сам не мог — частные телефонные переговоры с Казанью прекращены. Осложняется положение и в ГлавПУРЕ: «...я не был в армии (раньше), и поэтому затрудняются дать мне какое-либо ответственное назначение. А после того, как я заявил, что на русском языке я поэтом работать не могу, меня из отдела печати перевели в другой отдел — отдел политработников» 2. А. А. Фадеев поддерживает поэта в его стремлении. С. И. Липкин знакомит Джалиля с генерал-полковником О. Городовиковым, которому было поручено формирование национальных частей. Нужна рекомендация Татарского обкома КПСС, а её нет. И М. Джалиль в том же письме констатирует: «Пока никакого назначения нет. А мне хотелось скорее ехать. Я предчувствую, что в один прекрасный день меня отправят без всякого назначения вместе с одной командой. Вот поэтому мне желательно по рекомендации ОК (обкома партии. — Р. Б.) сейчас получить соответствующее назначение с определённым, ясным профилем и поехать поскорее на фронт». Январь — февраль 1942 года М. Джалиль находится в резерве и продолжает хлопоты. 26 февраля он вновь рассказывает в письме жене: «Я просил направить меня в татаробашкирскую часть. Союз писателей составил список рекомендуемых в национальные части писателей. Этот список должен рассматриваться в ГлавПУРККА, и оно, согласно этого списка, должно использовать в формирующихся нац. частях национальные кадры РККА. Не знаю, что выйдет. Меня это вполне устраивает. Если до принятия этого решения меня не пошлют куда-нибудь, это дело должно выйти. Фадеев говорит также, что он меня рекомендовал использовать спец. военкором „Кзыл Татарстан“ в армии. Если и обком, и сама газета присоединят свой голос к рекомендации Фадеева и напишут ходатайство в таком духе в ПУРККА, это очень реально может быть» 1. В этот же день, как он писал позже Г. Кашшафу, М. Джалиль «получил наконец назначение и по приказу выехал на Северо-Западный фронт (под Ленинградом) в качестве комиссара батальона» 2. В открытке от 28 февраля он писал дочери, что «наконец поехал бить фашистов». И присовокуплял: «Я поехал на фронт под Ленинград» 3.
Заботы М. Джалиля о службе по специальности вполне объяснимы. Проблема эта вновь возникает в Малой Вишере. «Пока я определённого назначения не имею, — пишет он Г. Кашшафу от 25 марта 1942 г. — Был рекомендован ГлавПУРККА на должность военкома батальона. Но ввиду того, что я в Армии не был, затрудняются» 4. Затрудняются направить в данной должности в часть. Судьба вновь напоминает ему о его месте в войне «по специальности» — там, где он мог бы быть наиболее полезен. «Я сегодня случайно обнаружил, что татаро-башкирская (часть. — Р. Б.) воюет на нашем фронте, — пишет он Г. Кашшафу. — Как тебе известно, я всё время мечтал попасть туда». В нём вновь вспыхивает надежда и он вновь подсказывает адресату, как это сделать; причём на фронте-то всё упрощается: можно ему самому прислать «такое полномочие спецвоенкора от редакции „Кзыл Татарстан“», подкрепив это соответствующим обращением в ГлавПУРККА, а также пусть пришлют «бумажку-отношение сюда, адресовав через меня, в ПУР Волховского фронта». И расстроенный многомесячным молчанием «неповоротливого и беспечного ССП» 1 Татарии, М. Джалиль добавляет: «Я, конечно, сам толком не знаю, как это делается. Но хотя бы мне иметь бумажку от редакции, что она поручает мне это дело, я сам договорился бы с начальством фронта». М. Джалилю «просто обидно: здесь же рядом земляки творят чудеса, храбро истребляя гадов-фашистов, а я, их родной поэт, к тому же журналист, не связываюсь с ними и молчу об их отважных победах. Это только потому, что я не имею формальных оснований попасть именно туда» 2. В мае, точнее в конце мая, он получит письмо, адресованное Политуправлению фронта. «Я его как-нибудь передам, — сообщает М. Джалиль. — Но это для меня сейчас сложная задача» 3. Она была для него непосильна — войска были на грани окружения, связь была ненадёжна. Джалиль писал, что на фронте нелегко, но всей правды он сообщать и не имел права, и не хотел тревожить друзей и близких.
2
Там же, с. 448. Этот факт подтверждается в публикации А. М. Залялова «К биографии Мусы Джалиля» (Исторический архив, 1961, № 5, с. 129–130).
2
Письмо Г. Кашшафу от 20 марта 1942 г. — См.: Джалиль М. Красная ромашка, с. 456. М. Джалиль был отправлен не на «Северо-Западный» (так называлось направление), а на Волховский фронт; поэт уточнит это уже по прибытии на место.
1
См.: Джалиль М. Красная ромашка, с. 463. ССП — Союз советских писателей. Оценка эта относится к деятельности Союза по оказанию помощи больным писателям.