Джалиль и его друзья помогли спасти честь татарского и башкирского народов, народов Поволжья, показав, что советские люди остаются верными родине до конца.
4. ПОД ТОПОРОМ ПАЛАЧА
Вооружённое восстание батальонов не состоялось вследствие того, что гитлеровцы узнали и о плане, и о дате выступления, и о тех, кто был явно причастен к мятежу.
В записной книжке Джалиля, вернувшейся на родину, перечисляются не только его друзья. В ней записано: «предатель — Махмут Ямалутдинов». Так советские люди узнали имя одного из тех, кто обрёк на гибель сотни верных патриотов. Впоследствии были установлены имена других осведомителей, предателей.
Джалиль за два года жизни в фашистских лагерях видел многое: и отвагу, благородство, и трусость, подлость. В стихотворении «Четыре цветка», рассказывая о бое, где из пятерых солдат один оказался трусом, предателем, поэт писал:
Уже позже, в Моабите, наблюдая некоторых из тех нравственных уродов, Джалиль сказал о них:
Гитлеровское командование, обеспокоенное частыми побегами из легиона «Идель — Урал», направило туда контрразведчиков, которые и завербовали Махмута Ямалутдинова.
На заседании Военного трибунала, состоявшемся спустя десять лет после совершённого преступления, изменник родины М. Ямалутдинов рассказал о том, как его послали в культвзвод, заставили войти в доверие к подпольщикам. В конце июля М. Ямалутдинов вместе с Г. Батталом, Г. Курмашем привёз из Берлина листовки, которые должны были появиться в лагере в день восстания, 14 августа. Предатель сообщил об этом своим хозяевам, и начались аресты.
М. Ямалутдинов, вернувшись на родину, постоянно менял места жительства. Но советские органы безопасности нашли его. По приговору Военного трибунала он был расстрелян.
Мусу Джалиля арестовали в Радоме. На другой день аресты прошли по всему Радомскому и Едлинскому, а позднее и по всем другим лагерям. Гитлеровцы забирали людей просто по подозрению, арестовывали тех, кто участвовал в художественной самодеятельности, кто выделялся своей независимостью, пользовался среди военнопленных авторитетом. Аресты производились в Берлине, в Познани, в Свинемюнде, в Вустрау, в Гамбурге и других городах и районах Германии, Польши.
Уверенные в том, что имеют дело с советскими шпионами, гитлеровцы стремились во что бы то ни стало узнать всё про организацию. Допросы и истязания должны были развязать языки подпольщикам. Фашисты боялись огромной армии пленных, находившейся в Германии, боялись её грозной, хотя и скованной силы.
Опасаясь восстания легионеров, гитлеровцы забирали людей осторожно. Так, «участников капеллы под тем предлогом, что будет обсуждаться пьеса „Шурале“, созвали в „Солдатенхайм“ — столовую. Там распоряжался со своими автоматчиками офицер по имени Линке. „Гайнан Курмашев, к двери!.. Хисамутдинов, Хасанов, к двери!“ — кричал он. Нас вывели, заставили поднять руки и обыскали. Перед каждым из нас стоял автоматчик. После этого всех поодиночке заперли в изолятор» 1.
Легионеров, арестованных в польских лагерях, свозят в Варшаву. Варшавская тюрьма была в те дни наполнена татарами. Она запомнилась всем военнопленным как место жестоких пыток. В первые же дни под окнами камер, во дворе, для устрашения заключённых был беспощадно избит Муса Джалиль. Он поседел, кашлял кровью. Перебитая рука висела.
Из варшавской и других тюрем арестованных переводят в Берлин. Радомских и едлинских патриотов размещают в моабитской и тегельской тюрьмах. Их продолжают допрашивать, чтобы узнать имена всех членов организации. Но подпольщики никого не выдали, несмотря на пытки и голод. Габдулла Баттал уже в варшавской тюрьме опух от голода. В Берлине кормили ещё хуже. Из татар, которые сидели с Джалилем в Моабите, Тегеле, Шпандау, в дрезденской тюрьме, никто не уцелел. Все они погибли вместе с поэтом.
1
Хисамутдинов Р. Оставшееся в памяти. — Совет эдэбияты, 1958, № 11, с. 66. (На татарском языке.)