Через несколько дней после того, как мы продолбили отверстие в одну камеру, немножко отдохнув, мы начали долбить отверстие в другую. На этой стене находилось отопление, и хотя нам было очень неудобно работать, но мы всё-таки старались пробить дырку за трубами отопления, чтобы её не было видно. Нам показалось с Джалилем, что вторая стена твёрже, чем первая, а может быть, мы просто устали. Джалиль говорил мне, что ему очень хочется поговорить с Алишевым, сидевшим за этой стеной, но довести дело до конца нам так и не удалось» 1.
А. Тиммерманс запомнил Джалиля как необыкновенно мужественного, волевого человека. В этих тяжёлых условиях он имел силы шутить.
Однажды во время очередной бомбёжки Берлина бомба упала прямо во двор тюрьмы, ярко осветив темноту ночи. Джалиль застучал в дверь и заявил прибежавшему надзирателю:
— Послушайте, разве в Германии отменено затемнение?
В начале 1944 года Мусу Джалиля и его товарищей отправили в Дрезден, а Тиммерманса — в Шпандау. В Дрездене состоялся суд над Джалилем и его товарищами. К сожалению, материалы следствия, хранившиеся в Верховном суде, на Пильнитцерштрассе, сгорели во время налёта американской авиации в январе 1945 года. Сохранившуюся часть архивов нацисты сожгли перед приходом частей Советской Армии.
Решение суда должны были утвердить официальные фашистские учреждения. В ожидании казни проходит несколько месяцев.
5. ПОДВИГ ПОЭТА
Джалиль, попав в плен, не сразу понял, что художественное слово — это тоже оружие борьбы, хотя уже в июне, с первых дней плена, он пишет стихи — о себе, о родине.
В стихотворении «Пташка» (1942, август) впервые оформляется у Джалиля мысль о том, что настоящее искусство всесильно и бессмертно, что художник, поэт побеждает время и смерть.
Ничто не радует глаз поэта в лагере. Единственное, что привлекло его внимание, — это лесная птаха. Как бы впервые в жизни он видит, как свободны птицы. И вот уже не крохотная птаха, а сама мечта расправляет крылья в строках узника:
Да, Джалиль-солдат может погибнуть, но Джалиль-поэт сильнее смерти, и лагеря ему не страшны. Пришло острейшее понимание того, что поэзия — это путь к свободе, к советским людям, на родину.
Признавая силу и власть искусства, художественного слова, Джалиль считает, что художник, как и солдат, должен бороться не только словом, но и винтовкой. Его слово должно быть подкреплено поступком.
Беспощадность требований к поэзии никак не означает принижения художественного творчества. Ведь это Джалиль сказал:
Он сражался с гитлеровцами в подполье, он боролся против фашистов и своими стихами. Не два человека было в Джалиле — герой-воин и герой-поэт, а один: поэт-воин. Его воинский и поэтический подвиг неразделимы.
Поэт пишет стихи так, будто он идёт врукопашную с гитлеровцами. Об этом лучше всего сказал он сам:
Допросы и истязания, тоска по родине и близким, ожидание смерти не только мучили поэта, но и закаляли его волю, будили желание писать: