И кажется, любимая меня
Целует с пламенною силой,
Вот-вот возьмёт меня и поведёт
На торжество свободы милой.
И скажет: — Не напрасно ждал,
Тюрьмою и тоской окован.
Я принесла тебе свободу, жизнь,
Зарёй зажглась в сиянье новом...
(«Мечта». Перевод А. Шпирта)
Джалиль словно бы освобождается от оков, из темницы:
Горе, скорей от меня уходи,
Кончился день твой, светло впереди!
Долго же ты у меня засиделось...
Сколько я горя с тобой натерпелась!
В маленькой комнате изо дня в день
Видела я твою чёрную тень.
Душу мою задушить порешило,
Как часовой, ты меня сторожило.
(«Навстречу радости». Перевод С. Липкина)
В последние месяцы тюремного заключения Джалиль во многих стихах («Снежная девушка», «Рубашка», «Пучина», «Любовь») подчёркивает мысль о животворящей силе любви. Преодолевая расстояния, побеждая время, она сохраняет свою чудодейственную силу. Девушка по имени Дильбар вышила наречённому рубашку. На него, уже убитого, надели её. И он ожил («Рубашка»). Поэт предвидит реакцию читателя на эту неправдоподобную историю и сам спрашивает:
И отвечает:
Да.
___Но ты скажи,
Любовь моя, цветок моей души, —
Не ты ль меня зажгла лучом любви,
Как будто приказала мне: «Живи!»
Плясала смерть передо мной сто раз
На бруствере окопа моего.
Чистейшая любовь твоя сто раз
Меня спасла от гроба моего.
От ста смертей спасла. Из ста смертей
Сто раз я к жизни возвращался вновь.
И вновь в рубашке, вышитой тобой,
Встречал свою горячую любовь.
(Перевод И. Френкеля)
Стихотворение «Любовь» рассказывает о юноше, который не получил ответа на своё признание в любви. Началась война. Джигит оказался на фронте.
Любовь была и силой и опорой, —
Со страстной верой в битву шёл боец.
И когда его смертельно ранило, он вспомнил любимую:
— Люблю... — сказал он и услышал голос
Своей возлюбленной: — И я!
(Перевод Р. Морана)
Любовь и мужество, утверждает поэт, неразрывны. Любовь — высшая награда храбрости.
Рядом с образом любимой в лирике Джалиля часто идёт образ дочери.
Джалиль признавался, что отправка на фронт породила у него много тяжёлых дум.
В стихотворении «Моей дочери Чулпан» (19 августа 1941 года) Джалиль как будто оправдывается перед ней.
Когда я уходил, почему ты с тоской
Поглядела в глаза отца?
Разве ты не знала, что рядом с тобой
Бьётся сердце моё до конца?
Или думала ты, что разлука горька,
Что, коль смерть, разлука страшна?
Ведь любовью к тебе навсегда, на века
Вся душа у меня полна.
(Перевод П. Антокольского)
В письме к жене он вспоминал минуты прощания. «Я спросил: „Я уезжаю, до свиданья! Можно мне уехать?“ Она, не открывая глаза, утвердительно покачала головой. Значит, можно. Значит, дочь отпускает папу на священную битву...» 1
В плену тоска по своему ребёнку охватывает Джалиля с мучительной силой.
Дочурка мне привиделась во сне.
Пришла, пригладила мне чуб ручонкой.
— Ой, долго ты ходил! — сказала мне.
И прямо в душу глянул взор ребёнка.
От радости кружилась голова,
Я крошку обнимал, и сердце пело.
И думал я: так вот ты какова,
Любовь, тоска, достигшая предела!..
Страшным было возвращение к действительности:
Проснулся я. Как прежде, я в тюрьме,
И камера угрюмая всё та же.
И те же кандалы, и в полутьме
Всё то же горе ждёт, стоит на страже...
(«Сон в тюрьме». Перевод Р. Морана)
Такой же безысходной тоской навеяно стихотворение «Сон ребёнка», в котором Джалиль с огромной любовью рисует портрет спящего малыша.
Советские поэты в годы войны много пишут о детях. М. Исаковский, П. Антокольский, А. Сурков, К. Симонов, А. Твардовский, Ф. Карим, Ш. Маннур, А. Файзи, С. Хаким создали «лирику отцовства».
вернуться
Джалиль М. Красная ромашка, с. 442.