В ночь перед конкурсом Мэтт случайно попал на японский эротический фильм по каналу Sky, и его внимание привлекло название: то было аниме под названием Rocket Baby Dolls о группе девушек с суперсилами, которые сражались с ордой монстров, нападавших на Токио. Впрочем, вместо того, чтобы стрелять в монстров, они «залюбливают» их до смерти.
И Gothic Plague отправилась на панк-роковый костер. Да здравствует Rocket Baby Dolls!
Спорткомплекс «Бродмидоу», в котором проходила тинмутская «Битва групп» 1994 года, вмещал от силы две сотни человек, но, не сомневаюсь, все музыканты Девона клянутся жизнью, что были на том самом первом концерте Rocket Baby Dolls.
Выступление и в самом деле было запоминающимся. После казавшегося бесконечным парада полупрофессиональных фанк-групп а-ля Jamiroquai в расклешенных джинсах и подражателей Pink Floyd, махавших длинными челками в направлении судейского столика, трое сопляков-панков, которым едва исполнилось шестнадцать и которых привез на концерт их приятель Том Кирк, вышли на сцену в модных черных костюмах и беспечно нанесли макияж, похожий на готически-глэмовый образ Мэрилина Мэнсона. Они взяли свои едва настроенные гитары, насмешливо сказали: «Ну привет» и начали беспощадно лупить по инструментам, аппаратуре и тому, что осталось от барабанных перепонок зрителей.
Панковские риффы летали повсюду, подобно снарядам. Барабаны грохотали, как бесконечные раскаты грома. Блестящая тушь летела со сцены вместе с горячими капельками пота. Мелодии, если они вообще были, оказались погребены под несколькими тоннами энергичных прыжков, грандиозных поз и шума заводившейся гитары: Rocket Baby Dolls довели свою философию «главное – не умение играть, а напор и настрой» до оглушительной крайности. Они выглядели как The Cure, звучали как сошедшие с ума Rush, а после двадцати поразительных минут закончили выступление кавер-версией на Tourettes – трека с последнего альбома Nirvana, In Utero, причем далеко не самого сдержанного и мелодичного, – после чего Доминик начал ломать ударную установку. Зрители полезли на сцену, и Мэтт, Крис и еще 50 человек разнесли всю аппаратуру на сцене (которая даже им не принадлежала – ее взяли в аренду для использования всеми группами).
Когда Мэтта стащили со сцены (он все еще играл), а остальные музыканты Rocket Baby Dolls вместе с толпой зрителей убежали прочь под весьма колоритные выражения остальных групп и на стоянке написали баллончиками с краской ROCKET BABY DOLLS на фургоне, в котором привезли аппаратуру, судьи изумленно уставились на разгромленную сцену и приняли единственно верное решение – единогласно объявили Rocket Baby Dolls победителями. За «провокационность».
Изумленные (они устроили погром на сцене в знак протеста, просто для того, чтобы запомниться – они и подумать не могли, что на самом деле выиграют) и воодушевленные успехом, Rocket Baby Dolls осознали, что в этом рок-н-ролльном бизнесе, вполне возможно, есть будущее. В следующем месяце они устроили концерт в Долишском спорткомплексе, где сыграли в углу роллерской дискотеки перед аудиторией из друзей и одноклассников.
Но Мэтт, Крис и Дом относились к своей группе очень серьезно и хотели, чтобы и зрители в Девоне относились к ним так же. А Rocket Baby Dolls в качестве названия звучало слишком фривольно, слишком вычурно для серьезной рок-группы. Они хотели что-нибудь более короткое, броское, что-нибудь, что можно написать на плакате большими яркими буквами. Они хотели название, в котором передается чувство, что новые песни словно ежедневно падают с неба, и ощущение Мэтта, что он каким-то образом «призвал» эту группу, примерно так же, как медиумы призывают вдохновляющих духов в периоды эмоционального спада.
Итак, всего через неделю после «Битвы групп», породившей Rocket Baby Dolls, группа превратилась в Muse[20].
И Muse предстояла впереди немалая работа.
Если первый концерт под названием Rocket Baby Dolls стал неожиданным триумфом, то два года, которые Muse провела, серьезно работая над своим профессионализмом, напротив, были весьма обескураживающими. Мэтт и Дом окончили школу в июне 1994 года, и их оценки на GCSE оказались впечатляющими, Мэтт и Дом получили пятерки соответственно по театральному и изобразительному искусству. Высокая оценка Мэтта по актерскому мастерству связана не с ролью рождественской елки, которую он сыграл еще в детском саду, а с его перевоплощением в южанина-блюзмена в школьной пьесе: тогда он прочитал трогательный монолог и исполнил песню Роберта Джонсона. Несмотря на то что Крису еще оставалось учиться год, группа больше не могла пользоваться школьным боксерским рингом для устройства выступлений, а с уютной сцены Тинмутского общественного колледжа ее выпихнули на концертную сцену Девона, где не было практически ни одного нормального зала – по крайней мере, ни одного, который разрешил бы выступать группе, где всем участникам нет восемнадцати лет. Соответственно, в ближайшие годы группе пришлось упрашивать устроить им концерт всех, кто хотя бы теоретически мог это сделать. Часто это означало, что им приходилось выступать днем в пабах и рабочих клубах; они устраивали свой лихорадочный панковский шум в уголке бара, в котором старики играли в домино за пинтой пива, а их внуки бегали по залу и в самый ненужный момент вырывали провода из педалей – воплощенный в жизнь хлюпающий носом, рыгающий скетч Алана Партриджа. Поскольку каверы они больше не играли, а собственные композиции не слишком-то предназначались для мирного семейного прослушивания, часто их концерты прерывали и говорили, чтобы они больше не возвращались. Рабочий клуб «Сент-Остеллс» в Корнуолле стал регулярным местом для выступлений Muse в годы до подписания контракта, но в целом оказалось, что девонской сцене не слишком-то нравятся амбиции, страсть и энергичность.
20
Среди других вариантов возникновения названия – три «ведьмы», для которых Мэтт играл на гитаре, и учительница рисования, объяснившая Мэтту и Дому значение этого слова в школе.