Запись Showbiz завершилась в середине мая 1999 года. В первые две недели июня группа занималась сведением, работой над оформлением и промо, а Taste Media занялись выпуском их первого «настоящего» сингла – с неограниченным тиражом, на известном лейбле. Но какую песню выбрать? По итогам быстрого просмотра списка песен стало ясно, что реальный кандидат всего один…
Uno вышел 14 июня, в разгар шумихи в прессе. Горстка статей, посвященных выходу Muscle Museum EP, превратилась в настоящий вихрь: детекторы музыкальной прессы сработали на шум, поднимавшийся вокруг трио, и на весьма броские промодиски с синглом; полупрозрачный дизайн стал визитной карточкой Muse на протяжении всей кампании. Интерес к группе проявлял не только NME: журнал Q внезапно объявил запись «синглом недели», в Kerrang! и Melody Maker вышли положительные рецензии и интервью. На коротких гастролях по наименее гламурным британским залам – «Версити» (Вулверхэмптон), «Джойнерс-Армс» (Саутгемптон), «Арми энд Нэви» (Колчестер) и т. д., – посвященных раскрутке сингла и подготовке к выступлению на фестивалях, Мэтт познакомился с концепцией телефонного интервью: Dazed and Confused позвонили ему в Манчестере, когда он лежал в своей постели в гастрольном автобусе.
То были первые серьезные интервью Мэтта для музыкальной прессы, и откровенничать он пока не собирался, так что вполне естественным образом превратился в источник безобидных, тривиальных данных. На его пение повлияли Джефф Бакли и The Deftones. Ему легче сочинять мрачные песни, чем веселые. Он считает Баха, Палестрину и хоровую музыку «божественными». Его любимый напиток – шампанское, он обожает деликатесы. Он никогда не записывает песни, когда сочиняет: если песня хорошая, она ему запомнится. Muse для него, по сути, главный повод жить. Да, он любит Radiohead, на самом деле это одна из самых значимых для него групп девяностых наравне с Nirvana, но он не считает Muse просто подражателями Radiohead. Нет, он еще не встречался с Мадонной – более того, как считает Дом, она сама даже не знает, что подписала с ними контракт.
Шум в прессе был не очень громким, но и он в какой-то степени помог. 21 июня, приехав в Вулверхэмптон, Muse узнали, что Uno, которая звучала по радио практически только в передаче The Evening Session, попала в чарты на 73-е место. Конечно, не совсем соответствует строчке из припева «You could’ve been number one», но тем не менее внимание любителей альтернативы привлечь удалось: через четыре дня, когда Muse вышли на сцену для новых групп фестиваля «Гластонбери» в час дня, в лютую жару – не самое престижное время на легендарном хипповском фестивале Великобритании, – они обнаружили в фан-зоне небольшую толпу любителей послэмиться, а позади – около трех тысяч любопытных фанатов инди, вытягивавших шеи, чтобы понять, к чему вообще поднялся такой шум вокруг этих «девонширских Radiohead». Это внимание – и попадание Uno в чарты – немало воодушевило Мэтта, Дома и Криса, и они отлично выступили на фестивалях в Германии, Southside в Нойбиберге и Hurricane в Шесселе, а потом их ждал бурный прием в Лондонском «100-клубе»; этот концерт, по словам Мэтта, до сих пор остается одним из его самых любимых выступлений Muse. Еще через три дня, все еще распираемые от эмоций, они повторили свой опыт «Гластонбери» на шотландском фестивале T In The Park: завоевали заполненный до отказа, возбужденный тент яростным, величественным и амбициозным выступлением Мэтта.