Так что у Филиппа и Фереты остались только ее подруги. Кроме того, они купили аквариум с рыбками, которых Ферета принялась дрессировать, как цирковых лошадей, обучая ритмично двигаться под музыку… И рыбки ее слушались.
В общем, они остались почти одни. Филипп созерцал прошлое, которое видел вполне отчетливо. Он знал, что человек всегда думает, что присутствует при рождении истории. И знал, что это не так. История всегда начинается на полвека позже.
Кроме того, здоровье его ухудшалось быстрее, чем он готов был признать. Время от времени он замечал у себя приступы дальтонизма, а для него это было то же, что глухота для композитора. Он поймал себя на том, что иногда читает и считает в обратном порядке, справа налево.
Его состояние ужасало Ферету. У нее не укладывалось в голове, как божество может заболеть.
– Может, хватит уже глупостей? Когда ты наконец поправишься и станешь таким, как раньше? Ты что, не хочешь этого?
– Старость не болезнь.
– Но ты не стар, пойми, ты болен!
Вот в такой момент супруги встретили «Ночь музеев».
2
«Ночь музеев»
Была третья суббота мая; «Ночь музеев» начиналась в шесть часов вечера и заканчивалась утром следующего дня. Шестьдесят городских музеев и галерей приглашали посетить выставки, концерты, перформансы, – пойти можно было куда угодно, купив единый входной билет. Но это еще не все. В то же самое время «Ночь музеев» проходила в сорока европейских странах. Однако даже здесь, в пятнадцати разных городах, она собрала сотни тысяч посетителей. Особенно много было жадной до новых впечатлений молодежи, которая, казалось, пробудилась от какого-то продолжительного сна, не дававшего пищи для ума. У всех с собой были изданные по такому случаю голубые путеводители, небольшие бутылочки с водой и удобная обувь.
Филипп и Ферета, по обыкновению, вышли из дому несколько позже. Они посетили университет, где в ректорате можно было увидеть египетскую мумию, которую еще в 1888 году подарил стране один меценат. В последний раз ее выставляли для публики в 1915 году. В Студенческом парке они попали на лекцию под открытым небом. Лекция была по экологии, и из нее они узнали, как электронный мусор может стать источником вдохновения. В темноте и сутолоке к ним обратилась незнакомая пара средних лет, знавшая Филиппа как художника.
– Простите, – сказал мужчина, – могу ли я узнать у вас и вашей дамы, как вам все это нравится?
– Вряд ли имеет смысл спрашивать об этом меня, – ответил Филипп и махнул рукой в сторону молодежи, заполонившей парк, – вот ответ на ваш вопрос, смотрите, их здесь больше, чем на рок-концертах! Нет сомнения, что такие вещи им просто необходимы.
– Замечательно! – воскликнул мужчина. – Все это придумал и организовал наш сын. Мы расскажем ему, что видели вас, и передадим ваши слова, он будет очень рад.
Когда супруги сели на скамейку немного передохнуть, Ферета сказала:
– Раньше среди художников считалось, что единственная вещь, которую нельзя изобразить, это Солнце. А можно ли изобразить на полотне Бога? Я не имею в виду иконы…
Филипп посмотрел на небо, украшенное над рекой снопами разноцветных световых лучей, и ответил:
– Бог не имя. Бог – глагол. Он закон, а не лицо. Тот, кто хочет Его изобразить, должен знать это. К тому же у каждой картины есть свой собственный бог и свой собственный демон. Если она настоящая, конечно. Даже квантовая физика признаёт параллельность миров. Существует бесчисленное множество одновременно, параллельно развертывающихся реальностей, и Он держит их в руке, как карты…
Сил у них осталось только на одну экскурсию. В Этнографическом музее они бросили взгляд на фотографии «Обнаженных ХХ века». После чего, с глазами, слипающимися от усталости, двинулись в направлении дома.
Приблизившись к своей улице, они удивились тому, что и здесь полно людей, несмотря на половину второго ночи. Перед домом они увидели полицейскую машину с включенной мигалкой. Им с трудом удалось пробраться через толпу, но когда они поднялись на второй этаж и представились, их пустили в квартиру. Здесь их ждало потрясение.
Квартира была совершенно пустой. Из нее вынесли все вплоть до иголки. Все его и ее картины, оба мольберта, даже аквариум с рыбками. Украдены были и оба компьютера с фотографиями ее и его работ. В опустевших, без ковров, комнатах гулким эхом отдавались голоса полицейских, производивших осмотр места преступления. Лишь в углу самой большой комнаты возвышалась, как обычно, огромная изразцовая печь, напоминавшая церковную колокольню…