— А что, если сказать, что мне требуется срочно выехать в другую сторону, допустим, в Бордо.
— Я не хочу, чтобы ты куда-нибудь уезжал.
— Правда?
— Именно так. И я не хочу его обманывать. Все должно быть честно. Он должен понять, что это — голос судьбы. Как она протрубила, так и будет. Скоро ужин, я схожу к нему. Его должность — выборная. Я ведь могу и изменить это решение.
— Как знаешь.
— Препятствовать тому, что может принести доход? Зачем мне такой пастырь? Я пошла. Кстати, тебе нравится этот кабинет?
— Очень даже ничего.
— Ты можешь работать здесь, это удобнее, чем писать на столе в мастерской.
— В лаборатории. — поправил ее я и немного улыбнулся. Мне улыбнулись в ответ, и Марго вышла.
Вернулась она с опозданием на сорок минут, без капеллана. Эмилия и Рози задали вопрос: «А где патер Эмиль, и почему он не пришел ужинать!».
— Он собрался и уехал в Тулузу, у него там какие-то дела.
Все состроили понимающие мордашки, и мы сели ужинать. Ужин прошел спокойно, Рози убрала посуду и ее отпустили кормить своих мужиков. Эмилия показала какие-то кружева, которые она плела, мы тихо и мирно беседовали на отвлеченные темы, затем девочка ушла к себе.
— Фу! — выдохнула Марго, — Был очень тяжелый разговор, ты ему сильно не понравился сегодня, сплошные обвинения тебя в неуважении к богу и еретизме. Но, под давлением отзыва моего согласия под его выборами, он согласился уехать на несколько месяцев.
— У меня один вопрос: ты забрала у него ключи от нижней калитки? Я как-то видел, что они у него есть.
— Не-ет. — чуть растянуто произнесла Маргарита.
— Придется идти его встречать. Кстати, он — дворянин?
— Да, он был дворянином до того, как принял сан.
— Тогда придется взять с собой две пары факелов. Если он вернется, я его проткну шпагой, так как он хочет оскорбить мою даму сердца.
— Я не ослышалась?
— Не думаю, что у тебя плохо со слухом.
— Поговаривали, что он — сильный фехтовальщик, и в монахи пошел из-за дуэлей.
— Тем хуже для него. Ваши пресвитеры жен иметь могут?
— Это не запрещено.
— Теперь все понятно! Он это местечко приглядывал для себя.
— Я его иначе, чем святым отцом, и не представляла. И уж тем более ни как мужа!
— Времена меняются, женский век короток, а женское «я» у тебя присутствует.
— Да, есть такой грех, особенно, если я смотрю на тебя. Раз уж ты сказал, что я — твоя дама сердца, то позволь и мне признаться, что я испытываю к тебе такие же чувства.
— Марго, нам не позволят быть мужем и женой, мы — разной веры.
— Я — знаю. Как и вижу то, что ты не готов изменить самому себе, своему роду и своей вере. Я согласна перейти в православие.
— Осталось где-нибудь найти захудалого попа. Я, честно говоря, даже не представляю: где его можно найти. Разве что в Париже? Но туда еще надо попасть и не влететь под наши российские «разборки». Все, Марго, время, пора идти встречать нашего капеллана. Накинь плащ, уже прохладно, ветер сегодня с гор. На улицу не выходи, мне требуется пройти к себе, я же не ношу шпагу в доме, и нужно набросить на себя что-нибудь. Мышцы должны быть теплыми.
— О, господи! Я очень хочу, чтобы ты ошибался в своих предположениях. Я не люблю крови, я ее боюсь.
Я улыбнулся и вышел переодеваться. Костюм испанца был мне несколько маловат, и ему сегодня предстояло принять последний бой. Он его не выдержит, это точно. На всякий случай я надел и плечевую кобуру. В добрые намерения «пастора» я не верил, как и в его благородство. Мне это может здорово навредить, придется побеспокоить Жана и его парней, чтобы иметь свидетелей. Итак, шпага, кинжал, перчатки, шляпа, похожая на шляпу Боярского, и я спускаюсь вниз, где меня поджидает «мадам Бонасье» в светлом плаще с капюшоном. Вышли из дома, спускаемся вниз по тропе, я приложил палец к губам и жестом попросил ее не болтать. Спустились вниз, калитка оказалась не закрыта на замок.
— Я закрывала ее, входя сюда.
— Пойдем обратно, к дому Жана. Он — там. И тихо!
Ну, тихо ходить «дама моего сердца» не умела, зато собаки ее знали, поэтому мы подошли к приоткрытому окну, и Марго услышала все о себе, да и обо мне, тоже. Я рукой попросил ее постучать в дверь, а сам остался у окна. Марго так и сделала, когда ее пустили в дом, из окна выскочил пастор, и оказался у меня в руках, был обезоружен и немного «шокирован» несколькими ударами. Я втащил его обратно в дом Жана.