Никто не мог бы с уверенностью сказать, что заставило Йоланду Аркетти в возрасте тридцати двух лет выйти замуж за малопривлекательного ливанца. Определенно дело было не в ее биологических часах, которые, похоже, разладились еще в шестидесятые годы. Но как бы то ни было, она ответила согласием, и они были объявлены мужем и женой на скромной церемонии, происходившей где-то на юге Испании, прежде чем отправились вместе на север латиноамериканского континента, где Салман Йети получил хорошо оплачиваемую должность инспектора на венесуэльских нефтеочистительных предприятиях. Они поселились в маленьком городке среди Анд, на красивой вилле, где Йоланда Аркетти от скуки завела небольшой ресторан. Салман Йети редко бывал дома, но благодушную женщину это, казалось, не слишком огорчало. В редкие побывки мужа их соседи запасались вязанием и чаем со льдом и устраивались поближе к забору, занимаясь своими делами под разговоры супругов. Эти разговоры велись на смеси испанского и английского с вкраплениями непонятных возгласов на каких-то незнакомых языках, время от времени перемежавшихся громкими взрывами смеха. Никто не понимал языка, выработанного этой парой для общения друг с другом, что делало, однако, их беседы еще более занимательными для слушателей. Не говоря уж о тех звуках, что поздно вечером доносились из их спальни, находившейся на нижнем этаже дома.
Как-то утром Клара Йоргенсен сидела на лестнице, ведущей к ее комнате, глядя, как в саду со всех сторон собираются к своим мискам кошки. Хотя кошек было целых тридцать три, она уже научилась их различать, так как у каждой были свои особые приметы. Одна, когда ее подобрали, была вся синяя, другая была слепой. Большой серый кот всегда спал с высунутым языком. Сейчас они все поджидали сеньору Йоланду, которая, нагнувшись к земле, наполняла их миски. Подняв голову, она обернулась к Кларе Йоргенсен; кошки сплошной лентой вертелись у нее под ногами, оглаживая ее бархатистыми шкурками.
— Кого ты там высматриваешь, сеньорита Клара? — спросила хозяйка.
Клара Йоргенсен мгновение подумала, затем встала и спустилась к ней в сад.
— Сеньора Йоланда, а у вас было много поклонников?
Хозяйка отряхнула с пальцев кошачий корм и засмеялась.
— Да уж, у меня, моя дорогая, в жизни столько всего было, что даже и слишком!
— А почему тогда вы выбрали сеньора Йети?
Хозяйка с улыбкой покачала головой:
— Вот уж на этот вопрос я и сама не знаю, что ответить.
— Он был хорош собой?
— Что ты! Иногда как повернется неудачно, так можно было подумать, что он горбатый.
— Он был остроумный?
— Может, и был, только на чужом языке, которого я не знала.
На лбу Клары Йоргенсен пролегла глубокая морщина.
— Ну, так почему же?
Сеньора Йоланда негромко засмеялась и уселась на колченогое садовое кресло.
— А он добрый. Заботится обо мне. А с тех пор, как сбрил бороду, перестал быть похожим на герильеро.
— И вы счастливы?
— Ну конечно! У меня есть этот замечательный дом, есть мои кошки и такая вот славная девушка, как ты, для компании. Что еще нужно для счастья?
Клара Йоргенсен сходила в дом за лимонадом из холодильника, и обе женщины уселись в саду, зажмурившись и подставив лица солнцу.
— Ведь тебя что-то мучает, сеньорита Клара, не так ли?
— Во мне точно поселилось какое-то беспокойство.
Сеньора Йоланда расхохоталась:
— Тоже мне, удивила! Ты же вообще носишься по всему свету, для тебя это все равно, что для другого проехать остановку на автобусе!