Эдвардс, следуя велению долга, остаткам привязанности к шефу, умеренным интересом и тому подобным, завернул договор в парусину, потом в промасленный шелк, а потом еще в одну оболочку. Документ он все время носил на груди и теперь, стоя рядом со Стивеном на высокой корме джонки Ли По и всматриваясь назад, он постучал по груди — та издала пустой картонный звук:
— Иногда мне кажется, что на этой бумаге висит проклятье. Она потерпела крушение и едва не утонула. Ее атаковали даяки и едва не сожгли, а теперь она подвергается серьезной опасности быть захваченной пиратами, чтобы полностью уничтожить все наши усилия.
— Конечно, от этого зрелища должна застывать кровь в жилах, — ответил Стивен, глядя на мчащееся в их кильватере круто к зюйд–весту злобное проа. Два его балансира взымали белую пену. Злобное — потому что это наверняка пират, и гораздо быстрее джонки. Но не очень опасное — маленькое, на него едва ли набилось больше пятидесяти человек, и нет ни одного орудия.
— Даже так. Они, я думаю, скоро уберутся прочь — капитан Обри заставит их, как только он с мистером Уэлби расставит морскую пехоту вдоль борта. В любом случае, Май–Май, которая о морских даяках и пиратах в целом знает больше, чем дюжина из нас на выбор, заверила, что это всего лишь жалкое проа из Кариматы. Она удивляется их наглости — это территория Ван Да. Когда он не охотится и не исполняет обязанности во дворце, то снует туда–сюда по проливу, собирая дань с тех, кто принял его протекцию, и топя или сжигая остальных.
Наконец, морские пехотинцы собрались кучками — красные мундиры, белые перевязи, мушкеты и все остальное сверкают, хоть сейчас на парад. Они выстроились вдоль поручня, вдоль всех поручней, и капитан Обри позвал Стивена:
— Пожалуйста, скажи ему положить руль на левый борт.
Последовала серия лающих приказов фальцетом на китайском, и джонка начала описывать плавную кривую, демонстрирующую ее превосходящую огневую мощь, включая две карронады. Пираты, некоторое время поразмышляв над этим, повернули и умчались прочь на север в поисках добычи полегче.
— Мистер Уэлби, — посоветовал Джек, — много ценных жизней будет спасено, если вы немедленно распустите своих омаров и разрешите им снять все эти колодки.
С Ли По он обменялся улыбками и поклонами, а перед Стивеном и Эдвардсом извинился:
— Мне очень жаль, что столько времени заставил вас трястись и дрожать от страха, но конструкция джонки слишком отличается от того, к чему мы привыкли, и бедняги не могли найти свои вещи. Сапоги в одном трюме, амуниция в другом, штыки далеко от перевязей, а белая глина в кормовом погребе с порохом. Вы мне поверите, джентльмены, если я вам расскажу, что у судна не меньше шести отдельных трюмов? Говоря о раздельных, я имею в виду, что они разделены между собой водонепроницаемыми переборками.
Его офицеры толпой поднялись по трапу на странную маленькую палубу или площадку, не имеющую своего названия в словаре королевского флота, озираясь вокруг с потерянным изумлением, обычным для сухопутных крыс на борту военного корабля.
— Разве я не прав, мистер Филдинг, когда сказал доктору, что здесь минимум шесть отдельных трюмов?
— Это преуменьшение, сэр, — ответил Филдинг. — Ричардсон и я насчитали семь, штурман обнаружил восемь. Мы планируем еще один тур. Мичманы называют цифры вдвое больше.
— Май–Май, дорогая, — позвал Стивен сквозь решетку, через которую можно было видеть, как девочки внизу играют в какую–то сложную разновидность классиков — будь добра, покажи этим господам все отсеки джонки по очереди. Я уверен, они тебе дадут одной целый корабельный сухарь.
Сухари. Дети страстно к ним пристрастились, какими бы старыми они ни были, и не могли поверить, что в нормальных условиях моряки получают по фунту каждый день.
— Странный способ строить корабль, — заметил Джек, — но, Боже, в этом есть достоинства! Будь у «Дианы» такие переборки, она всё еще оставалась бы на плаву.
И Джек принялся рассуждать о дивной экономии книц, о прочности и гибкости, которую не могут превзойти даже изобретения Сеппингса{7}, до тех пор, пока бессмысленные выражения лиц слушателей не охладили его пыл.
— Мне надо сменить повязку мальчику, — заметил Стивен, — А вон справа еще один пеликан.
Требовалось не только проверить лубки под тревожным взглядом пациента и обновить пугающую пурпурную мазь, но и провести настоящий обход больных вместе с Макмилланом. Его Стивен, к своему изумлению, обнаружил пьяным. Определенная степень опьянения — обычное состояние на борту военного корабля после обеда. Здесь же эта степень была еще заметнее — грог замешивали на араке Ли По. Спиртное оказалось почти вдвое крепче того, что они спасли с «Дианы», его казначей разбавил чистой дождевой водой и капелькой купороса. Конечно же в полдень Макмиллан пообедал с мичманами. Но все же Стивен удивился — обычно Макмиллан вел себя очень строго и воздержанно. Даже сейчас на ногах он держался совершенно твердо, а его перевязки были почти верхом совершенства, но в более–менее нейтральный английский вторгся родной шотландский, с его забавными гортанными согласными, сильными придыхательными звуками и раскатистыми «р». В целом он вел себя более самоуверенно и многословнее обычного:
— Ночь пррролежал без сна, — заметил он, — и тут мне стукнуло, зачем вы завязали юнцу здоррровую ногу. Эх, вы, наверррное, подумали, что я самый тупой из тупых дурррачков.
— Вовсе нет, ничуть, — ответил Стивен. — У него там родимое пятно на голени, которое лучше бы прижечь, чтобы избежать будущих проблем. Вы его заметили?
— Ага, это заметил. У моей жены почти такое же, но над коленом.
Они находились в относительной уединенности помещения, служившего одновременно капитанской кладовой и лазаретом. Стивен, испытывавший искреннее уважение и даже привязанность к своему помощнику, счел должным заметить:
— А я и не знал, что вы женаты, мистер Макмиллан.
Некоторое время Макмиллан не отвечал, будучи занятым уборкой пилюль, повязок, микстур и пластырей с обычной навязчивой аккуратностью. Когда он заговорил, показалось, будто он уже дал полный ответ — его слова служили продолжением чего–то:
— Думал, что жене можно по–дррружески поведать свои сны. Но однажды она швырррнула мне в лицо биточки прям со сковоррроды, завопила: «К дьяволу твои долбаные сны», вылетела из двери и заперррла ее за собой.
Он закрыл шкафчик с лекарствами, проделав тот же жест ключом:
— Больше я ее и не видел (жили они на самом верху очень высокого дома в Кэнонгейте, в Эдинбурге), — добавил он между делом, прежде чем продолжить другим тоном: — Но я никогда и не был подходящим мужем для такой веселой девчонки, как она. Еще мальчишкой мне снились сны о высоких свечах, оплывающих на солнце, прям до полки, а когда я стал мужчиной — все то же самое. Только наведу пистолет с определенным триумфом, ну вы ж понимаете, а ствол падает и падает.
Через несколько палуб и трюмов Стивен услышал, как барабан отбивает «Ростбиф старой Англии», созывая офицеров на обед:
— Простите меня, мистер Макмиллан. Капитан очень требователен по части пунктуальности.
«Ростбиф» в этот день оказался остатками бабируссы, приготовленными частью на английский, а частью — на китайский манер, множеством мелких яванских блюд, а затем — лучшим супом из ласточкиных гнезд, который кто–либо рангом ниже китайского императора имел когда–либо шанс попробовать.
— Думаю, джентльмены, — произнес капитан через две минуты после того, как они выпили за здоровье короля, — что мы привелись к ветру. Доктор, не попросите ли Ахмеда сбегать на палубу и посмотреть, что там творится?
Ахмед вернулся мгновенно, и, кланяясь, сообщил успокаивающим и молящим голосом, что они останавливаются и спускают паруса, чтобы дать возможность подойти пирату. Пират в два раза больше джонки. Ли По сказал, что бегство и невозможно, и нежелательно — ничего хуже не придумаешь.
— Из огня, да в полымя, — заметил Эдвардс Стивену, стоя на бухтах троса прямо за Джеком и офицерами, разглядывая необычно крупное боевое проа, прямо с наветренной стороны, и гребущее к ним каноэ.
— Если позволите, сэр, — тихо попросил Рид, — могу я с вами разделить бухту?
— Конечно можете, мистер Рид, — заверил Стивен. — Возьмите мою руку, и ради Бога, не повредите культю об эту деревянную штуку. Зрелище того, как пропадает столь прекрасная работа, разобьет мое сердце.
Вернувшись к секретарю, он продолжил:
— Очень образно, мистер Эдвардс, но, если простите, не совсем точно. Из огня да на угли будет точнее, потому что малайцы своих христианских пленников всегда зажаривают на углях. Тех, кого не распинают. Вы об этом можете подробно прочесть у Ж. — Б. Дюальда{8}.
— Не испытывал бы такого острого желания стать вероотступником, если бы не забота о договоре, — ответил Эдвардс.