Обычно тетя Мура никуда не выходила. Но если с утра она начинала перебирать платья, поглядывать в зеркало, это означало, что Мария Ивановна готовится к выходу «в свет»: в театр или в гости к кому-нибудь из подруг. Правда, чаще ее подруги приходили к нам, и тогда они допоздна засиживались за преферансом «по маленькой». Прочитав столько книг, тетя Мура знала очень много, могла говорить на любую тему. С годами она вдруг резко стала терять зрение, носила очки с толстенными стеклами, но продолжала читать, все ближе и ближе поднося книгу к глазам.
Возможно, отчасти именно из-за такого примера страстного чтения сам Муслим пристрастился к книгам, читал сказки, затем фантастику, а, став взрослым — серьезную литературу и мировых классиков. Однако при чтении имел он одну особенность, в которой признался как-то на форуме сайта почитателей его таланта уже в 2005 году. Мэтр, работавший над одной из своих песен, вдруг восторженно написал:
— Доброе утро, друзья! Я такого УТРА, здесь за городом, в марте не помню. «Мороз и Солнце — День чудесный». Всегда в книгах пропускал «описания природы», думая; САМИ ВИДИМ, САМИ ЗНАЕМ»… А тут первый раз в жизни понял Авторов!!![6]
…Вместе с ухудшением зрения, в доброй душе тети Муры возрастало сострадание к животным. В доме Магомаевых жил кот Рыжик, проказничавший наравне с подростками Львом и Муслимом, но одним этим подопечным дело не обошлось. Мура всегда любила кошек, а с приходом старости стала еще больше благоволить им, подкармливая полчища бездомных четверолапых, в достатке водившихся на прибегающих к дому бакинских улицах. Конечно, подобная жабость вызывала неодобрение соседей, но никто из них не разругался с Мусей в пух и прах.
Вспоминая свою добрейшую тетю, в семье которой Муслиму пришлось прожить какое-то время, он подмечал важные особенности того периода, известного нам как советский период в истории страны:
— Школа, как и город Баку, была интернациональна: мы тогда вообще понятия не имели, что такое национальные различия. И никого не смущало, что в Баку, столице Азербайджана, азербайджанский язык не был обязательным. Хочешь — учи, не хочешь — не учи. В нашей семье говорили по-русски. Не оттого ли я плоховато знаю родной язык? Бабушка Байдигюль была татарка, жена дяди Джамала Мария Ивановна — полька. Дядя неплохо говорил по-азербайджански, но спотыкался на литературном азербайджанском.
Еще долгие десятилетия Муслим Магомаев, ставший звездой советской эстрады, будет поддерживать теплые отношения с семьей дяди, воспринимаемой им как самой родной и близкой. О преклонных годах и последних днях жизни родственников он напишет трогательные строки.
— В детстве мы никогда не задумываемся об этом. Позже, повзрослев, тешим себя обманом, что это случится нескоро. Но когда приходит время, это застает нас врасплох…
Я и не заметил, как постарели они, мои старики. Мария Ивановна сильно сдала. Ела очень мало: насильно заставляла себя что-то проглотить. Прежде, для аппетита, хотя бы рюмочку водки могла выпить… А теперь слабела на глазах. Восполняла свою физическую немощь неизбывной духовной энергией: лишь душ а поддерживала ее. И так было всегда, в самые трудные времена. Она по-прежнему много читала. Продолжала говорить на хорошем, старом русском языке. И по-прежнему производила впечатление светской дамы. До самой старости сохраняла легкость стати. Сколько ей было лет — никто не мог сказать. Да и говорить об этом, даже дядюшке Джамалу, никогда не приходило в голову.
Муслим Магомаев в музыкальной школе при Бакинской консерватории
В последние годы жизни Джамал-эддин перенес два инфаркта. Тетя Мура, переживавшая за супруга, попала в больницу 4-го, Кремлевского управления, где у нее тоже произошел инфаркт. Еще через год Марии Ивановны не стало, и это окончательно подкосило здоровье Джамала.
— Дядя как-то сразу сломался, пал духом… Сидел за столом отрешенный, сутулился…Смотреть на него не было сил. Это часто бывает — муж после смерти жены, с которой прожита вся жизнь, теряет опору. Вот и дядя Джамал буквально потерялся. Он часами сидел, уставившись в одну точку. Иногда говорил что-то вслух — из глубины своих дум, одному ему известное. Он словно ушел в самого себя, потерял связь с внешним миром. Что-то пытались делать врачи и мы, близкие, старались отвлечь его от горя, вернуть его сюда. Но, похоже, душа тетушки крепко держала его…