– Спасибо, мне тоже очень жаль, – спокойно ответил сэр Гарет.
– Ну, на вашем месте я бы не теряла надежду, – сказала ее светлость. – Беда в том, что Эстер – самое застенчивое существо на свете, знаете ли.
– Знаю, – ответил сэр Гарет, не поощряя разговора.
– Дайте ей время, и, готова поклясться, она согласится! – настаивала она.
– Вы имеете в виду, мадам, что ее будут бранить до тех пор, пока он не согласится? – спросил он. – Надеюсь, никто не станет делать таких попыток, ведь как бы сильно я ни желал, чтобы ее ответ вчера вечером не был окончательным, я совершенно определенно не хочу иметь жену, которая согласилась бы выйти за меня, только чтобы избежать попреков своей семьи.
– Ну, знаете! – воскликнула леди Видмор, покраснев.
– Я знаю, что ваша светлость предпочитает откровенность, – приятно сказал сэр Гарет.
– О, совершенная правда, – ответствовала она. – Поэтому осмелюсь сказать вам – это вы виноваты в том, что из этого ничего не вышло! Он холодно посмотрел на нее со стальным блеском в глазах.
– Поверьте, мадам, хотя вы, может быть, действуете исходя из ложной предпосылки, так же мало льстящей вам, как и мне, но леди Эстер этого не делает! К счастью, поскольку ее нрав был вспыльчив, именно в этот момент вошел герцог, сопровождаемый священником; и к тому времени как хозяин дома поздоровался с гостем с максимальной жизнерадостностью, какую только сумел изобразить, и выразил, как принято, надежду, что тот хорошо спал, она вспомнила, что неразумно ссориться с сэром Гаретом, сумела, хотя и не без суровой борьбы с собой, проглотить свое раздражение и попросила свекра убедить сэра Гарета не сокращать свой визит в Бранкастер. Герцог, хотя отозвался на это с неплохо изображенным энтузиазмом, в глубине души считал, что задержка сэра Гарета под его крышей бесполезна. Его дочери, решил он, предназначено оставаться одинокой до конца своих дней; и он решил, пока брился, выбросить все это дело из головы и, не теряя времени, отправиться в куда более подходящий для него Брайтон. Он был готов к выполнению своих обязанностей в качестве хозяина и отца, пока Эстер будет бродить по парку с будущим мужем, но раз этот очень простой способ развлекать сэра Гарета не удался, как это определенно произошло, он не представлял себе, что, черт возьми, он должен делать с этим парнем целую неделю в середине июля.
– Спасибо, сэр, вы очень добры, но боюсь, что остаться не в моей власти, – ответил сэр Гарет. – Я должен сопроводить моею подопечную в Ондль или, возможно, обратно к ее родителям.
– О, вам нет ни малейшей нужды утруждать себя, – вмешалась леди Видмор. – Фабиан говорил мне вчера вечером, что будет рад довезти ее до самого Ондля, поскольку он сегодня, знаете, отправляется в Мелтон и ему это будет почти по дороге!
– Я ему очень признателен, но не должен злоупотреблять его добротой, – ответил сэр Гарет с ноткой определенности в голосе.
– Ничего подобного! – пылко заявила леди Видмор. – Для Фабиана это не составит труда, и я совершенно не понимаю, почему вы должны быть слугой для этой школьницы, сэр Гарет! В глазах ее был вызов, но прежде чем сэр Гарет успел принять его, мистер Уайтлиф изысканно произнес:
– Я вынужден известить вашу светлость об обстоятельстве, которое не может не воспрепятствовать мистеру Тилю предложить свои услуги мисс Смит. Дорожный экипаж мистера Тиля, сопровождаемый наемной каретой с его багажом, проехал под моим окном ровно в семь часов четырнадцать минут. Мне следует объяснить, что я могу говорить об этом с точностью, поскольку случилось так, что желая узнать время, именно в этот момент я смотрел на часы. Герцог всегда недолюбливал своего священника, но до сих пор не считал его активно злорадным. Теперь он осознал, что пригрел на груди змею. Сэру Гарету, конечно, суждено было узнать правду, но его светлость намеревался позаботиться о том, чтобы это не случилось в его присутствии. Чем больше он обдумывал этот вопрос, тем сильнее становилось его убеждение, что открытие приведет к неприятной сцене, а избежание неприятных сцен было одним из главных принципов в его жизни. В попытке сгладить неприятный момент он произнес:
– Да, да, теперь вы мне напомнили. Кажется, мой брат сказал, что предпочитает отправиться пораньше. Не любит путешествовать по жаре, – добавил он, обращаясь к сэру Гарету. Дверь отворилась, и в комнату вошла Эстер. Сэр Гарет, поднявшись с места, с огорчением заметил, что она бледна, с мешками под глазами.
– Доброе утро, – сказала она своим тихим голосом. – Боюсь, что я безобразно поздно сегодня, а что касается мисс Смит, моя горничная сказала, что она еще спит.
– Леди Эстер, вы сами видели Аманду? – отрывисто спросил сэр Гарет. Она покачала головой, глядя на него вопросительно.
– Нет, я не хотела ее беспокоить. Я должна была? О Боже, не думаете ли вы, что она могла?
– Да, я думаю, она могла, – сказал сэр Гарет. – Я только что узнал, что ваш дядя уехал из Бранкастера два часа назад, и ничто не представляется более вероятным, чем то, что он взял Аманду с собой.
– Ну а если и так? – спросила леди Видмор. – Я бы назвала это большой любезностью с его стороны, и нечего устраивать из этого шум! Конечно, чрезвычайно невежливо с ее стороны уехать, ни с кем не попрощавшись, но уж я – то не удивляюсь.
– Я немедленно поднимусь в ее комнату, – сказала леди Эстер, не обращая внимания на невестку. Она обнаружила, что спальня Аманды пуста. На туалетном столике лежала адресованная ей записка. Пока она читала несколько строчек извинений и объяснений, вошла Поуви, остановилась при виде ее и сказала в некотором смущении:
– Простите, миледи! Я как раз хотела посмотреть, проснулась ли мисс.
– Поуви, когда ты сказала мне, что мисс Смит спит, ты знала, что она уехала, – спокойно произнесла Эстер. – Нет, не пытайся отвечать. Ты поступила очень плохо. Я не хочу с тобой говорить. По правде говоря, я чувствую, что вряд ли сумею простить тебя. Поуви мгновенно разразилась слезами, но это к ее совершенному отчаянию как будто нисколько не тронуло добросердечную хозяйку, которая оставила комнату, даже не взглянув в ее сторону. Леди Эстер обнаружила сэра Гарета поджидающим ее у подножия лестницы. Она вложила в его руку записку Аманды, произнося полным раскаяния голосом:
– Все точно так, как вы подозревали. Я страшно виновата!
– Вы! Нет, что вы! – ответил он, пробегая глазами записку. – Да, она вам этого не сообщает, но я полагаю, нет сомнений, что она уехала с вашим дядей. Он вернул ей записку, добавив при виде ее расстроенного лица:
– Моя дорогая! Не надо выглядеть такой потрясенной! В конце концов, ничего страшного не произошло. Признаюсь, мне бы хотелось знать, куда мистер Тиль ее повез, но осмелюсь сказать, это будет несложно проследить.
– Какое бесстыдство со стороны Фабиана! – сказала она глубоко подавленным тоном. Он беспечно ответил:
– Насколько мы пока можем судить, она могла убедить его отвезти ее в Nндль, где, не сомневаюсь, попытается от него удрать.
– Вы говорите это, чтобы успокоить меня, но умоляю, не надо! – сказала она. – Оправдания его поведению нет и, что самое ужасное, быть не может. Даже если она внушила ему, что вправду у нее есть в Ондле родственники, не мог он посчитать приличным увезти ее из Бранкастера таким образом. И я очень боюсь, что он повез ее не в Ондль. В сущности, куда больше на него похоже – отвезти ее в свой охотничий домик, и я бы не колеблясь сказала, что так он и сделал. Только должен же он понимать, что это первое место, где вы будете ее искать.