— Это копчёное мясо, — небрежно ответил хозяин, подходя к выходу и задвигая камень, взявшись за неприметные выемки в нём. Он подался и с лёгким треском закрылся. Затем Камнескрёб скрылся в другой комнате, со словами, — Ой, ой. Совсем забыл о воде. Не пейте то, что я поставил, иначе вас накроет сильный дурман. Чтобы это пить, нужно его разбавить водою.
Слова были произнесены вовремя, так как Джитуку уже хотел пригубить из бутыли. Он поднёс сосуд к носу и в тот же миг окосел, сильно закашляв.
— Ой, ой. Он что у вас не приучен к такому? — испугался Камнескрёб, подбегая с большим кувшином воды, поставив сверху — друг на друга, неглубокие чаши. Положив посуду на пол, он начал что-то искать в небольшом мешочке, что висел на его верёвочном ремне. Спустя несколько секунд Камнескрёб достал оттуда клочок травы. — Пускай нюхнёт это.
Авраам выхватил траву, быстро осмотрел её и поднёс к носу Джитуку. Тот вдохнул терпкий запах травы и сильно расчихался.
— Вот и славно, — пропел хозяин, садясь к остальным, разливая жидкость на дно чашей и доливая к ней воду. — А вот так лишь слегка закружиться голова, но при этом станет хорошо на душе и сердце.
— Знаете, я это пить не буду, — кривясь носом, ответил Каин.
— А тебя и не заставляют, — холодно ответил Гильгамеш, слегка пригубив жидкость. Он встрепенулся, и к его щекам прихлынула кровь. — Странная вещь, но мне нравиться.
— Я бы не прочь побольше узнать про этот напиток и траву, — протянул Авраам, внимательно вглядываясь в разбавленный напиток. — Не расскажешь?
— Авраам, это пока подождёт, — вмешался до этого молчавший Эд’М. Дэвид заметил, что быстро изучив пещеру, все его внимание было сосредоточено на её хозяине. — Для начала я запрещаю пить этот напиток Сарасвати и Джитуку. Даже разбавленным.
Сарасвати, что уже с сильным вожделением почти пригубила жидкость, удивилась его исчезновению из собственных рук. Она посмотрела на Авеля и увидела свою чашу в его руках. Сарасвати сильно покраснела и хотела забрать у него посуду, но её остановил мысленный запрет Эд’Ма. Она замерла и, чуть понурившись, опустила руки. Сарасвати надулась и, поджав под себя ноги, начала хмуро жевать поданный Авелем кусочек копчёного мяса.
— Ну, если запрещаете, тогда ладно, — чуть смутившись, согласился Камнескрёб, но потом хитро улыбнулся, — Но это для начала, а что дальше? Будете склонять меня на свою сторону?
— Не совсем так, — уклончиво ответил Эд’ М. — Я никогда никого не заставляю идти со мной силой или хитростью. Пусть, теперь я точно уверен в том, что ты тот, кто мне нужен.
Камнескрёб, внимательно слушая Эд’Ма, медленно жуя мясо, наклонил голову в задумчивости, но потом, слегка почесав шею, спросил, никому конкретно не обращаясь:
— Интересно, но почему все эти дети и почти мужчины пошли за тобой?
Ученики переглянулись, а потом задумались. Первым, посмотрев в глаза Камнескрёбу, с лёгким пренебрежением ответил Каин.
— Потому что он сам предложил, уж на то пошло. Нам с братом. Но пошли мы, конечно, по своей воле, так как нас изгнали из нашей деревни. Боялись. Конечно, мы бы запросто смогли уйти от учителя, так как за те пол цикла, что мы были с ним, постоянно попадали в беды. Но он помог нам развить скрытый в нас потенциал и показал необъятность мира. И я действительно заразился желанием познать его и, в первую очередь, людей. Ну, а ты брат? Я ведь даже никогда не задумывался об этом. Только из-за того, что мы кровные родственники, ты идёшь за мной?
— Не только, — тихо ответил Авель, смотря себе на пальцы. — Я просто хотел найти тех людей, что не будут бояться моих странных навыков. Я их лично никогда не боялся, но я хорошо понимаю насколько они странные.
Он замолчал. Сарасвати, умилившись, обняла его.
— Ну а я уже давно искал повода, чтобы отправиться в путешествие, — ответил следующим Гильгамеш, после недолгого молчания. — А тут очень удачно подвернулся учитель и эти двое чудика.
— Ты бы помолчал, недовождь! — огрызнулся Каин, покосившись на Гильгамеша. — Ты ещё больший чудик. Ведь, чаще всего, именно из-за твоего нездорового любопытства мы были на грани жизни и смерти.
— Ну, это ты лиху дал, — скучающим голосом ответил Усур, с сомнением рассматривая странный на вид сушёный фрукт. — Я вот пошёл, потому что в моём племени умирал от скуки. Хотя, стоит сказать, я сильно разочарован этим путешествием. Но при этом, — он поднял голову, — с этим людьми не соскучишься. Да и то о чём нам рассказывает учитель, по-своему, тоже интересно. Обидно, правда, что это явно крохи, и он многое всё ещё скрывает от нас.
Каждый из учеников усмехнулся и даже учитель тихо хмыкнул.
— А, ик, я п-пошёл, потому что не х-хотел оставаться, ик, ик, один, — немного шатаясь, ответил Джитуку. — Хе-хе. Но признайтесь, учитель, ик, н-над-давили на мои ч-чу, ик, чузтва!
— Ой, ой, до чего он легко опьянел, — озабочено покачал головой Камнескрёб.
— Думаю, теперь он вряд ли до этого дотронется, — протянул Авраам, а потом, повернувшись к хозяину, с тёплой улыбкой проговорил. — Об учителе всегда с теплом отзывался мой отец. Он когда-то испугался масштаба приключений и отказал ему. А вот мне было тесно в моём доме, пусть меня все там и любили, также как и я их любил, да и люблю до сих пор. Ведь я хорошо понимал, что человека всегда будут ждать различные испытания, где самое непреодолимое — это безликая смерть. Я хочу хотя бы отсрочить её приближение, чтобы тот или иной достойный человек принёс ещё больше блага в этот мир.
— Вот это да! — восхитился Камнескрёб. — Вот это я понимаю цель. И учитель оправдывает возложенные на тебя надежды?
— Да, без сомнения. Но я согласен с Усуром: многое он от нас скрывает. Наверное, считает, что время для этого ещё не пришло.
— Ну да, ну да, — протянул Камнескрёб, а потом посмотрел на Сарасвати, мило ей улыбнулся, и спросил:
— Ты единственная всё молчишь и молчишь. Почему ты пошла с учителем?
Все одновременно ахнули и явно хотели что-то объяснить хозяину, но было поздно. Сарасвати передала свои мысли в голову Камнескрёба:
«Они меня спасли и не испугались моих сил… ой!»
Девочка тут же осознала, что сделала и, потемнев, спряталась за спиной Авеля. Камнескрёб, в свою очередь, разинул рот и округлил глаза, а потом указал пальцем на девочку с вопрошающим выражением на лице. Затем он присвистнул и посмотрел на каждого из гостей.
— Ой, ой, — слабым голосом протянул Камнескрёб, — она, что у вас обладает даром мистика? Это же здорово! Значит, мне не показалось, при нашей встрече, что этакая птица поселилась у меня в голове?
Теперь пришло очередь ученикам Эд’Ма разинуть рты. Сарасвати выглянула из-за спины Авеля и с подозрением уставилась на Камнескрёба.
— Да, это можно назвать даром, — ответил за всех Эд’М. — Но я поражён тому, что тебя это не сильно удивило.
— Нет, я очень удивлён. Среди нашего племени, да и среди соседей, иногда встречались мистики. Всегда женщины. Но даже несмотря на это, таких способностей они достигали лишь при помощи транса и особых трав. Но почему она всё время молчит?
— Она не может говорить, так как ей отрезали язык и пытались принести в жертву идолу. Её и всю её семью обвинили в колдовстве, приведшему к сильной засухе и голоду. — робко сказал Авель.
— Что?! — громко возмутился Камнескрёб, поднявшись и сжав кулаки. — Какое же безумие принимать столь чарующий дар за такую глупость! Чернь!
— Но ведь и твоё племя не считается с твоими способностями, — мягко вмешался Эд’М. — Когда мы расспрашивали их о тебе, то они всё время называли тебя чудаком.
— Это я чудак? — покраснев, сквозь зубы, прошипел Камнескрёб. — Это они трусы, предпочитающие зарыться в мел и известь, но не помогать своим соседям, что приносят не меньшую, а то и большую пользу!
— Ты склоняешь их к войне, я прав?
— И что здесь такого?
— Тебе не кажется, что их стоит понять?
— Ха! Я их слишком хорошо знаю! Они боятся нового. Считают, что рудокопы зря тратят время на извлечение руды и её переплавку! А вот те варвары сразу увидели пользу от этого дела!