Гильгамеш, не сводя взгляда с взбешённого врага, крикнул что-то подбежавшему Аврааму, что с ужасом уставился на рану Усура. Подоспевшие следом за ним две женщины помогли ему утащить раненого за баррикады. Сын вожака также что-то крикнул своим людям, не оборачиваясь. Те уже были в нескольких метрах от него, и никто не стал ему помогать. Все они ринулись вперёд, мимо двух сцепившихся соперников.
Рудокопы, под воздействием новых ободрений Каина и Авеля и после подвига Гильгамеша, вновь воспряли духом, перегруппировались и побежали в обратном направлении. Началась бойня.
Сверкали каменные топоры, заливались кровью дубины. Сыпались стрелы, летели дротики и копья, падали камни. Никто не остался в этой битве безучастным.
Вожак тут же вклинился в толпу, убив одним махом троих, но тут же встретил сопротивление Каина и Авеля. Братья, как пчёлы, закружились вокруг великана, пытаясь его ужалить, но тот ловко вертелся вокруг своей оси, вспахивая своей огромной дубиной каменную землю. Но и он никак не мог убить назойливых мух, и это его злило.
Камнескрёб и дочь вожака, стоя на каменных уступах ущелья, находясь над врагами, продолжали командовать людьми, бросавших камни и выпускавших стрелы. Они также кричали тем, кто подносил припасы, чтобы те действовали быстрее.
«Где же их козырь? — подумало подсознание Дэвида, на время отвлекаясь от битвы, — Неужели оно ещё не готово?»
— Потерпи, сын мой, — протянул отпечаток памяти Гильгамеша. Он внимательно следил за битвой самого себя из далёкого прошлого. — Они успеют, иначе меня здесь не было. Наслаждайся этим пиршеством адреналина и кровопускания.
Дэвид небрежно пожал плечами и вернулся к наблюдению за битвой.
Дождь теперь хлестал плотным полотном, играя против всех. Стрелы летели медленней и люди чаще промахивались, а скользкие от влаги булыжники время от времени выскальзывали из рук бросавших их людей, и те падали у самого края ущелья или им на ноги. Не менее усложняла ситуацию сгущающаяся тьма наступавшей ночи.
Дэвида дождь не затрагивал осязательно, но зрению это изрядно мешало. Видимость была ужасной. Он поднялся и стал идти по краю обрыва в сторону баррикады, внимательно всматриваясь в размытую природной акварелью картину баталии.
Он увидел, как Авраам и женщины с детьми ловко ползали меж ног воющих, вытаскивая оттуда раненых и оттаскивая их за линию обороны. Шепард заметил, как отчаянно противостояли братья вожаку варваров, а его молодой отец, расплёскивая вокруг себя грязь и влагу, танцевал в боевом экстазе с сыном вожака, забыв обо всём. Не было ясным, кто над кем преобладает. Он видел, как немногочисленные люди племени рудокопов отчаянно сражались с превосходящей силой, и вдруг! Произошла мистическая перемена.
Ливень! Это было почти незримо, но Дэвиду увидел тонкие прорехи, начавшие образовываться в стене дождя. Вокруг защитников потоки воды теперь были равносильны весенней капели, а вот на врагов выливались ушаты тёплой душной влаги. Земля под ногами варваров была более пропитана водой, заставляя их скользить по влажным камням и вязнуть в грязи. Стекая со склонов и уступов, вода, изгибая рудокопов, сбивала с ног варваров, попадая им во рты и ноздри. Стрелки, отчаявшиеся быть полезными, на мгновение удивившись перемене, вновь натянули тетивы. Дождь расступался перед ними и стрелы с лёгкостью поражали врагов.
Дэвид не мог понять, что происходило. Это было слишком даже для везения. Он посмотрел на призрака отца и увидел, как в его глазах отразилась ностальгия, пропитанная гордостью и уважением. И тут Дэвид всё понял.
Это не было удачей! УСУР!
«Да что же за силой он обладает?! — поразился Дэвид, стараясь увидеть поверженного ленивого громовержца. Но Авраам хорошо его спрятал от глаз противников. Однако о том, что он был в сознании, говорило хотя бы то, что сейчас видел Шепард. — Управление энергией? Я всё равно не могу понять, что это значит?»
— Не забивай себе голову такими бесполезными вопросами, — вновь ответил ему призрак отца, прочитав мысли его подсознания. — Смотри! Ты ведь хотел увидеть на моём лице неуверенность? Так ты вскоре этим насладишься.
Дэвид опустил взгляд, и нашёл в лоскутах дождя своего молодого отца и его противника.
Люди, будто чуя обжигающую ауру двух воинов, сторонились их, давая их ярости выплескаться всё сильнее и сильнее. Гильгамеш и сын вожака неистово скрещивали свои мечи-дубины, рассекая потоки дождя. Они утопали в поте и были почти полностью измазаны в грязи. Их тела были покрыты мелкими царапинами, из которых медленно сочилась кровь. Весь мир померк в этой безумной боевой пляске под проливным дождём. Они были настолько поглощены друг другом, что не услышали, как сзади началась ещё одна битва. Но Дэвид её прекрасно услышал. Он подбежал туда, откуда пришли варвары. Это был Джитуку, и он вёл за собой людей мало чем похожих на рудокопов
— После того как Джитуку рассказал о надвигающейся силе врагов, — начал объяснять подошедший дух Гильгамеша. — Он решил пойти на отчаянный шаг. Туки за кратчайший срок добрался до деревни землекопов, родной деревни Камнескрёба, и обратился к ним за помощью. К его удивлению, люди откликнулись на его зов помощи. Потом мы узнали, что Эд’М навестил их вождя и несколько часов проговорил с ним и старейшинами. Это нас немного задело, но если бы не эта подмога, жертв было бы ещё больше, а так многим удалось спастись. Хотя, если бы Туку верил в себя, то он и без этих людей навёл бы среди врагов шороху.
Призрак поднял почти невидимую из-за дождя руку и указал на образовавшийся затор, почти в самой гуще тыла врагов. Дэвид с трудом смог уловить то, что Джитуку тенью шнырял среди варваров и резал им сухожилия и глотки с ловкостью геккона.
И тут он услышал голос дочери вождя, переполненный яростью и отзвуком сигнала. Шепард обернулся и увидел, что возлюбленным, наконец, удалось применить в жизнь свою идею. Люди, что до этого кидали во врагов камни, теперь бросали вниз закупоренные воском керамические сферы, а их лица были замотаны шкурами. Сосуды, попадая во врагов, лопались и почти сразу воспламенялись, распространяя повсюду ужасный запах тухлых яиц. Защитники у баррикады, услышав сигнал, начали отступать, доставая на ходу такие же куски шкур, как и у подмоги на вершинах ущелья.
Почти одновременно с этим, в разум Дэвида проникли столь знакомые и неприятные отзвуки шуршащих насекомых и скребущихся зверьков. Он внимательно осмотрел баррикаду и увидел именно то, что ожидал увидеть.
На вершине грубо сложенных камней, поддерживаемая озабоченным и уставшим Авраамом, стояла всё ещё измождённая Сарасвати. Её пурпурные глаза были широко открыты и были полны испепеляющей мстительной злобы. Волосы испускали статическое электричество и шевелились из стороны в сторону, словно живые. Её грудь быстро и яростно поднималась. Дождевые капли замирали, не долетая до неё, будто попадая в зону невесомости, а мелкие камушки вокруг хрупких ног девочки вибрировали, чуть приподнимаясь над землёй.
Дэвид увидел, как варвары, на которых в этот момент смотрела Сарасвати, замирали и падали. Из их глаз, ушей, рта и носа вытекали кровь и серая масса.
Враги окончательно обезумели от страха, но они не знали, как им быть, так как были полностью окружены, подпалены, замараны и настолько задыхались от тлетворного запаха, что еле держались на ногах. Некоторые попытались прорваться, но они встретили гибель от копий и топоров. Другие, покидав оружия, прикрывая головы, стали молить о прощении. И лишь двое из вражеского племени отчаянно продолжали биться — вожак и его сын.
От вождя исходил пар, а его кожа была вся иссечена множеством ударов Каина и Авеля, но он по-прежнему пытался уничтожить их! Тех, кто никак не хотел попадать под его удары. Он в отчаянии рычал и проклинал братьев, но те лишь смеялись ему в ответ. Но Дэвид увидел в их глазах призрак страха и отчаяния.