Но вот Каин, прижатый к скале, в последний момент уклонился в бок, и дубина вожака застряла в расщелине. Каин сразу воспользовался моментом. Он молнией обогнул врага, запрыгнул ему на плечи и, достав из-за пазухи зазубренный камень, перерезал вожаку глотку. Каин спрыгнул и уже думал, что враг упадёт замертво. Но тот, на последнем издыхании, испуская кровавую пену, круто повернулся и схватил его за шею. Другой рукой вожак выдернул из щели дубину и занёс её над Каином. На его красивом лице отразился призрак смерти. Он в отчаянии зажмурился, и лишь поэтому он не увидел, как над головой агонизирующего великана навис Авель с диким выражением на лице и всадил ему в висок почти такой же шип, которым Каин чуть ранее перерезал глотку вожаку. Глаза великана закатились и он, издав клокочущий рык ртом полным крови, упал на землю с сильным грохотом.
Каин избежал смерти, но оружие вожака всё ещё стремилось выполнить последнюю волю своего хозяина. Меч-дубина, нависавшее над ним, с мгновение назад, падая, не смертельно, но глубоко рассекло Каину его прекрасное лицо, оставив косой шрам от правого виска до левого уголка рта.
Дождь прекратился. Из туч выглянула полная луна и осветила последнюю битву, которая никак не хотела заканчиваться. Люди, из тех, кто ещё мог стоять на ногах, теперь, как заворожённые, наблюдали за последним противостоянием. Никто из них по-прежнему не думал вмешиваться.
Сын вожака, не увидев, но почувствовав смерть отца, завыл диким зверем и стал ещё неистовее биться. Гильгамеш, что всю битву был сосредоточен на враге и часто пробивал, пусть и на мгновение, защиту врага, впервые испугался и вынужден был перейти в оборону. Каждый новый удар варвара становился быстрее и мощнее, заставляя его отступать и отступать к покатой стене ущелья. В конце концов, он прижал его к скале. Варвар сделал шаг назад и зарычал настолько сильно и пронзительно, что Гильгамеш на мгновение замялся и в страхе вжался в камень. Быстрая атака, запоздалая зашита, и меч-дубина Гильгамеша отлетела в сторону, оставив своего хозяина на растерзание судьбе. Сын вожака оскалился и нанёс быстрый горизонтальный удар, стремясь пробить врагу голову. Но тут Гильгамеш исчез из поля его зрения, и оружие встретилась с выступом в камне. Дубина раскололась! Сын вожака опустил взгляд и увидел, что его враг пригнулся и достал из-за пазухи такой же зазубренный кремниевый нож, что и Каин с Авелем до этого. Гильгамеш пружиной отскочил от стены и со всей силы воткнул клинок в брюхо варвара, но его постигла неудача. Сын вожака успел перехватить оружие и теперь сдерживал его окровавленной рукой. Гильгамеш выругался и сделал подсечку. Варвар упал в грязь и съехал чуть назад. Гильгамеш быстро прыгнул на него и теперь нацелил нож в правый глаз варвара. Но когда он подумал о том, что ему удалось пронзить глаз, повредив мозг, Гильгамеш понял, что сын вожака вновь перехватил ему руку, чуть ниже кисти. Из его правой глазницы текла кровь, и медленно сползало глазное яблоко.
Варвар сильно сдавил врагу руку и начал её выкручивать. Лицо Гильгамеша исказилось от боли, а глаза нервно забегали из стороны в сторону. Он начал паниковать. В итоге единственное, что ему пришло в голову, так это применить в битве другую руку. Он начал наносить удар за ударом прямо по лицу варвара, но враг лишь сильнее стал сдавливать ему руку. И вот! Неприятный хруст, и Гильгамеш издал протяжный крик. Варвар отпустил руку, откуда теперь торчала надломленная кость.
Гильгамеш упал на спину, но, не смотря на боль, его взгляд сразу начал искать сына вожака и он, к своему ужасу, увидел его почти сразу. Лицо: кровавая каша, целый глаз наполнен яростью. Варвар повалился на него всем своим телом и начал его душить. Гильгамеш, задыхаясь, попытался хоть что-то нащупать на мягкой, пропитанной кровью и влагой земле, и он нашёл! В его ладони оказался большой шершавый камень. Он тут же схватился за него и со всей силы нанёс им сильный удар прямо в висок противника. Никакой реакции и лишь сильнее сжались пальцы варвара на шее Гильгамеша. Ещё один удар, и ещё одни, и ещё, ещё, ЕЩЁ! Наконец руки сына вожака ослабли. Он повалился на бок и замер.
Небо окончательно прояснилось, оголяя переполненное звёздами ночное небо. Полная луна, безмолвный свидетель и хладнокровное вор-светило, полностью залило ущелье своим бледно-молочным светом. Гильгамеш всмотрелся в луну и нервно, с облегчением, засмеялся. Всё было закончено, но он ошибся.
Луну скрыла длинная и широкая фигура. Гильгамеш в ужасе увидел сгорбленного сына вожака. Он тяжело дышал, а в руках держал меч-дубину Гильгамеша. Варвар заревел и занёс оружие над врагом, что от ужаса выпучил глаза.
В воздухе выросла маленькая фигура и оплелась вокруг шеи и плеч сына вожака. Это был Джитуку. Глаза были полны ненависти и решимости. Его кремниевое жало, которое Дэвид видел ещё при первом знакомстве с ним, уже готово было перерезать глотку врагу, но его остановил Гильгамеш.
Он хрипло крикнул ему, чтобы он не смел того убивать. И на то была как минимум одна причина: враг был без сознания. Он так и замер, стоя с поднятыми и измазанными в крови, поте и грязи руками. Оружие медленно подалось назад и упало на землю. Грудь варвара очень медленно понималась и опускалась, а целый глаз закатился, показывая людям красноватый глазной белок.
Битва окончилась.
Глава 11 "Сын вожака"
Воспоминание замерло, и Дэвид машинально прислушался к речи отцовской памяти. Её голос был переполнен злорадством и сарказмом:
— Ну что? Ты доволен? Надеюсь, это хоть чуть-чуть усладит твою высокомерную натуру, что передалось тебе от меня? Приятно видеть меня в столь плачевном состоянии?
— Нет, точнее, не совсем так, — безразлично ответил Дэвид, пожав плечами, — я тебя ненавижу, и это чувство въелось в мои рефлексы. Но всё-таки ты жесток, отец. Ты заставил меня тебя уважать.
— Даже так? — усмехнулся глазами призрак. — Я не стремился к этому, чтоб ты знал. Но давай продолжим.
Небрежное движение рукой и вновь медленной каруселью пришли в движение воспоминания, а Гильгамеш разъяснял их:
— Мы выиграли, но, как ты видел, победа далась нам большой ценой. Я не только о тех, кто погиб, я о том, что даст свои побеги значительно позже.
Из тысячной варварской армии выжило лишь четверть воинов, а из трёх сотен изначальных защитников погибла треть.
Усур, после того как всё закончилось, сразу потерял сознание. Он трое суток не приходил в себя, и всё-таки его удалось спасти, но не руку. Внутренне он остался таким же, за исключением лишь того, что теперь просил называть себя Осирисом. Так его имя исказило племя Камнескрёба, но это настолько ему понравилось, что о старом имени он и слышать не хотел. Да, Осирис не поменялся и остался всё таким же вялым и сонливым любителем приключений. Так мы думали и так оно и было. Это была нашей ошибкой.
Каин мог стоять на ногах уже на следующий день, но рана на его лице была слишком глубока, превратившись со временем в уродливый шрам. С тех пор он начал скрывать своё лицо, даже от нас. Ещё перед уходом из племени рудокопов, ему сделали простую, но изящную маску из чистой меди. Но было кое-что потеряно навсегда. Каин сильно изменился внутренне. Больше никто из нас не увидел его раздражающий, вечно скулящий облик. В той бойне он был навсегда утерян.
Что же касается меня, то, не смотря на многочисленные раны, уже через полчаса, хромая и чуть кривясь от боли, я отдавал приказы.
На следующий день, после того, как были похоронены люди с обеих сторон, состоялся совет племён рудокопов и копателей. Племя Камнескрёба требовала повесить людей за ноги над самой высокой скалой, чтобы те там околели на ветру и морозе. Племя рудокопов желала кармической кары, чтобы их угнетатели теперь вместо них добывали руду. Но в этот момент показал свои скрытые качества Авель. Вот кто всегда был для нас загадкой. Он предложил своё решение. Вот, что он сказал.
Гильгамеш щёлкнул пальцем, и они с Дэвидом очутились посреди деревни рудокопов. С неба сыпалась мелкая снежная дробь и дул лёгкий морозный ветер. Посреди деревни полыхало огромное пламя костра. Чуть поодаль множество мужчин и женщин всматривались в бледное лицо Авеля. Он нервничал и, перед тем как открыл рот, протяжно сглотнул: