И только Гильгамеш решил ответить на приветствие, вперёд вышел сын вожака. Он достал меч, указал на учителя и пророкотал на всю долину:
— Так значит, ты и есть тот, кого я должен звать учителем?
— Может быть и так, но достоин ли ты быть моим учеником? — мягко ответил Эд’М.
— Тогда я вызываю тебя на дуэль! Если ты их вожак, то я буду притязать на твоё место!
— Вот значит как? Это будет интересно. Кон, Хати, Вендиго. Отойдите в сторону и не мешайте нам.
Трое названных путников выполнили просьбу учителя без желания. Каин и прочие переглянулись и, тяжело вздохнув, расступились в разные стороны.
— А я так надеялся, что он откажется от этой идеи, — нервно сказал Авель, не спуская взгляда со своего нерадивого нового брата.
Варвар оскалился и, проревев на всю долину, кинулся на противника, подняв над собой меч. Расстояние сократилось очень быстро, и сын вожака нанёс рубящий удар — сверху вниз, но Эд’М небрежно поймал оружие одной рукой, и в тоже мгновение ткнул указательным пальцем другой руки в грудь варвара. Его ноги оторвались от земли, а изо рта вместе с кровью вырвался протяжный хрип. Как опавший лист, уносимый и разрываемый ураганом, варвара пронесло мимо братьев и сестёр. Он врезался в пузатый и высокий валун на дальнем краю лагеря.
Гильгамеш и остальные с тоской обернулись и всмотрелись в расколовшийся обломок скалы. Варвар, окутанный поднятым снегом, медленно сполз к земле.
Но не успел ещё никто из присутствующих хотя бы сдвинуться с места, как сын вожака резко подскочил и, сверкнув безумием в широко открытом глазе, вновь помчался на противника.
— Ну надо же, — прокричал своим ученикам Эд’М, не скрывая удивления. — А он не плох, этот зверёк.
Учитель бросил меч варвара одному из учеников и стал в оборонительную стойку. Но только-только сын вожака проскочил мимо своих собратьев, его глаз закатился, и он упал, подняв снежную взвесь.
Учитель выпрямился и подошёл к нему. Наклонившись, Эд’М дотронулся до его шеи.
— Жив, не простой ты малый, — удовлетворенно и радостно произнёс он, а потом обернулся к ученикам, внимательно в них всмотрелся и сказал:
— Я не могу точно знать, что произошло, но вы прошли испытание, пусть и непростой ценой. Теперь же давайте разожжём огонь и поужинаем. Ночь будет длинная. Вам есть, что мне рассказать, как и мне есть, что поведать.
Новое воспоминание переместило Дэвида чуть во времени и пространстве. Теперь он стоял посреди лагеря. Была глубокая ночь. С неба падал мелкий снег. Все сидели вокруг костра и молча ели. Сын вожака лежал чуть поодаль, укрытый шкурой.
Он очнулся мгновенно. Задрожав всем телом, варвар резко поднялся и осмотрелся. Его безумный взгляд быстро нашёл Эд’Ма, и он размашистым шагом подошёл к нему, не смотря на протесты Авраама, бормотавшего ему о том, что лишь с час назад закончил обрабатывать раны. Сын вожака с минуту не проронил ни слова, сверля учителя взглядом, а тот терпеливо выжидал. В воздухе витало напряжение и привкус неприятностей, но вдруг варвар припал к земле всем телом и прорычал:
— Меня ещё никто так не прилаживал и то, как вы это непринуждённо сделали, говорит о том, что мне никогда не победить вас. Я не достоин быть вашим учеником, как хотят прочие.
— Ты уверен в своём убеждении? — беззаботно спросил Эд’М, поднимая варвара с земли и ложа руки ему на плечи. — От такого удара тут же умирают, а ты не только выжил, но ещё и смог пробежать до меня значительное расстояние. Ты достоин быть моим учеником. Да и есть в тебе здравое зерно и острый ум. Теперь ты один из нас. Последний, тринадцатый ученик, и я даю тебе имя — Один.
— Один? — удивился варвар, широко открыв целый глаз. — Моё имя?
— Да, твоё имя, — тихо подтвердил Эд’М. — Оно тебе не нравиться?
— Да мне всё равно. У меня его вообще никогда не было, — сплюнув на землю, безразлично ответил Один. А потом нахмурился и спросил. — Почему это я последний?
— Потому, что ты единственный, кто ещё не получил от меня право на новое имя, — робко ответил Эд’М. Он повернулся к Камнескрёбу. — Вот его теперь ты должен называть Прометеем, а его прекрасную девушку — Рей Сильвией. До чего же прекрасен её дар! Она видит тонкие потоки энергии в камне и металле! Восьмой ученик и вторая ученица. Ну, или, чтобы не усложнять вам жизнь, девятая ученица.
Дэвид увидел, как Рей покрылась румянцем и, вежливо поклонившись учителю, предпочла скрыться за спиною Прометея. Тот был не менее смущён. В этот момент Шепард заметил, как его юный отец внимательно и жадно всматривается в новых собратьев. Дэвид понял, что Эд’М всё ещё не соизволил их как следует представить. Все трое седели отдельно от остальных, а их лица по-прежнему скрывали капюшоны. Правда, возле одной из фигур, невероятно высокой, Дэвид заметил большого волка, а на её плече спал ястреб. Это не скрылось от Эд’Ма, и он, глубоко вздохнув, сказал:
— Думаю, пришло время познакомить вас с теми, чей путь ко мне несколько отличался от вашего. Кон, Хати, Вендиго: снимите капюшоны, сядьте поближе и расскажите всем нам свои истории.
Дэвид ожидал появления отца из памяти, но он не появился, и Дэвид выслушал истории троих учеников из их уст.
Первым о себе поведал тот, кого звали Кон Фу Ци, десятый ученик. Это был невысокий, но очень жизнерадостный юноша, почти мужчиной, с круглым жизнерадостным лицом. Говорил он очень вежливо и дружелюбно.
Он пришёл с берегов широкой желтоватой реки далеко на востоке. Кон Фу Ци утверждал, что раньше был поглощён злыми силами. Он с раннего детства был склонен к насилию. В его племени его боялись. Однажды он перешёл черту, когда перегрыз глотки трём посланникам из соседнего племени. За это его связали и отправили на вершину ближайшей горы, обдуваемую всеми ветрами. Находясь на грани, между жизнью и смертью, он лицом к лицу столкнулся со своими внутренними демонами. После нескольких часов утомительной борьбы, Кон взял вверх над ними и изгнал их из себя. Когда он очнулся, то понял, что лежит на спине и смотрит в небо, а путы были изорваны в клочья. Что-то в нём переменилось. Он, как никогда до этого, почувствовал, как бьётся его сердце, как течёт в нём кровь, как искрятся нервы и пульсирует мозг, как наполняются лёгкие и работают уставшие мышцы. Посмотрев на руки, Кон увидел то, что не видел ранее: тонкие пульсирующие линии, полные прозрачного света. Эти линии были по всему его телу. После он заметил, что этими линиями были покрыты все встреченные им люди и прочие живые существа. Но у кого-то они были почти незаметны, а у некоторых пылали, как пожирающее и всесжигающее пламя.
Три дня Кон провёл в мучениях, но после просветления он, не чувствуя ни голода, ни жажды, решил вернуться в свою деревню, чтобы просить и просить прощения. Но когда он спустился с горы и подошёл к краю долины, где жило его племя, то Кон увидел лишь пожарище. В воздухе веяло смертью, жжёной древесиной и горелой плотью. После долгих рысканий по округе, он понял, что никто не выжил. Их убили. И стоя на краю своей бывшей хижины, смотря на тлеющие кости своей одинокой матери, он увидел следы. Они светились тем же светом, что он видел в своём теле. След шёл далеко на юг. Именно там обитало племя, посланникам которого он перегрыз глотки.
Именно тогда Кон понял, что же натворил и возненавидел себя. Он хотел умереть и стремился к этому. Но, когда Кон стоял на высоком утёсе, над быстрыми потоками реки, к нему пришло ведение. Он услышал голос Эд’Ма. Он призывал его одуматься и направить свой новообретённый дар в правильное русло. И Кон решил, что больше никогда не причинит вреда людям. Теперь он будет искать лишь покой и умиротворение, неся его и другим. Кон повернул на запад и пошёл, более не о чём не задумываясь.
Далее о себе поведал тот, кто стал одиннадцатым учеником и получил имя Хатиман. Он был полной противоположностью Кона: суровый и неразговорчивый, чуть старше Джитуку, самого младшего среди всех учеников. Он без охоты, всё время смотря себе под ноги и прикрывая глаза длиной рыжеватой чёлкой, рассказал им, что жил далеко на северо-востоке, на берегу огромного и необычайно чистого озера. Его семья промышляла тем, что ловила рыбу и охотилась. С самого своего рождения Хатиман был уважаем в своём племени, так как было замечено, что он слышит и видит куда лучше других, а его рефлексы были просто пугающими. О нём заботились и его любили, но однажды на них напало соседнее племя, прознавшее о талантах Хатимана. Его племя было полностью перебито, но перед этим они спасли его ценою своих жизней.