— А я вот предпочёл записать свои знания на глиняных табличках. Не самый удобный способ, но я подумал, что время для бумаги ещё не пришло. Пусть это и тормозило развитие моего народа. Моего многогранного и разнообразного народа.
Дэвид присмотрелся и заметил, что люди отца действительно отличались небывалым разнообразием во внешности и в формах. Но при этом они соблюдали общий для всех кодекс в одежде и поведении.
Народ Одина остановился по странному совпадению там же, где и прошлые народы, а их вождь продолжил свой путь далее, широким размашистым шагом. Он остановился, подойдя почти вплотную к учителю, встал на одно колено, скрестив руки на груди, и обратился к нему на удивление тихим, но сильным голосом:
— Я безмерно рад видеть всех вас во здравии, мои братья, сёстры и учитель! Не знаю, прошёл ли я испытание или нет, но я хочу, чтобы вы знали: отныне я буду всех вас защищать, чего бы мне это ни стоило.
— Ну что ты, Од, — растроганным голосом ответил учитель, жестом призывая его подняться. — Ты с огромным достоинством прошёл испытание. И ты теперь близок к своей поставленной цели, как никогда.
Один выпрямился, подошёл до каждого из друзей, крепко обнял мужчин и поцеловал в щёки девушек. Затем он обернулся, чтобы увидеть как к месту встречи подошёл Гильгамеш.
Он отделился от своих людей, что остановился параллельно народу Одина, также выжидая исхода испытания, подошёл к учителю, положил левую руку на грудь и медленно склонил голову.
— Приветствую тебя, учитель, и приветствую тех, кого я сегодня вижу впервые. Надеюсь, я прошёл с достоинством, учитель?
Эд’М вначале всмотрелся в его людей, а потом перевёл взгляд на ученика, который, пристально всматривался в него. Он широко раскрыл глаза и ответил ученику с простодушием в голосе:
— Я смотрю, ты решил пойти по несколько экстравагантному пути, тем самым немного отклонившись от моих предложений?
— В отличие от моих братьев и сестёр, — важно начал Гильгамеш, — я предпочёл не просто возвыситься над соседними племенами, а предложил им союзы и обоюдовыгодные браки между нашими людьми. Беря что-то от других, я обязан дать им что-то взамен, ибо это честно.
Учитель вздохнул и, помотав головой, сказал:
— Это очень опасный путь, но я вижу, что ты хорошо с ним справляешься. Но запомни следующее. Стремясь жадно впитать их опыт и столь юную, но уже богатую память былого, заключённую в их крови, ты сможешь породить чудовищ.
— Я прекрасно осознаю этот путь и не собираюсь переступать эту черту, — поклонившись, но не сводя изучающего жадного взгляда с учителя, ответил Гильгамеш.
— Тогда я могу и тебя поздравить с прекрасно пройденным испытанием, — хлопнув в ладони, ответил Эд’М. — А пока располагайтесь и отдыхайте. В ближайшие часы, со стороны восхода, к нам подойдёт ещё один из ваших братьев.
Следующее воспоминание возвестило о том, что утро почти стало полднем и о том, что Дэвид сместился чуть в пространстве. Величественное дерево было вновь позади него, но впереди были немного иные поросли. Ещё более молодые и куда реже рассаженные пасынки основного дерева. Вдали шумела небольшая полноводная река. Чуть поодаль начинались подножия могучих гор.
Зазвучала весёлая музыка и с ближайшего восточного склона начал растекаться людской разноцветный поток.
Не успела толпа выйти напрямую к лесу, как от неё отделилась одинокая фигура. Круглолицый, сияющий счастьем и миролюбием, человек чуть ли не рысью бежал на встречу Эд’Му и ученикам.
Кон Фу Ци: коренастый, сероглазый и желтокожий, был одет в яркие шелковые одежды с множеством сложных узоров, изображавшие странных неведомых животных. В его серые, затянутые в тугой узел, волнистые волосы были вплетены витиеватые украшения из золота и нефрита.
Пешего Кона пыталась догнать обеспокоенная стража в лёгких рубашках без рукавов, в хлопковых штанах и в высоких мешковатых носках, перевязанных множеством жгутов. Обута же стража была в лёгкие туфли, а вооружена длинными шестами с бронзовыми набалдашниками в форме улыбающегося ушастого лика.
Мирные жители были одеты не менее цветасто и дорого. Они держали в руках различные флаги и шесты со звонкими колокольчиками. Женщины играли на маленьких арфах и дудочках, а дети пели песни, полные жизни и любви.
Со всех сторон эту большую процессию окружали основные войска. Их туловища были защищены лёгкими, но крепкими панцирями, а на головы возложены открытые шлемы с лёгкими узорами в форме мистических, похожих одновременно на волков и змей, животных. Эти же существа были изображены и на халатах с туниками. Вооружены воины были длинными чуть изогнутыми мечами с красивыми рукоятками, украшенными нефритом, сапфирами и цветными витыми верёвками на концах эфесов. Часть этой армии, состоявшей из людей с суровыми и бдительными лицами, окружало небольшой отряд людей в серо-синих халатах и сандалиях. Они ввели за собой телеги с сопряжёнными в них быками. Телеги были накрыты пологами из плотной кожи.
— А вот Кон, в отличие от остальных, решил что бумага его куда лучше устроит, чем прочие способы сохранения знаний ближайших эпох, — вновь доложил Дэвиду призрак отца.
В этот момент, Кон Фу Ци, вспотевший и тяжело дышащий, радостно добежал до места встречи и начал всех обнимать, целовать и пожимать им руки (его руки были украшены кольцами с множеством самоцветов). Всех такая радость немного сконфузила, а Сарасвати так вообще возмутила. Но стоило ей взглянуть на вытянутое лицо Гильгамеша, как она расплылась в злорадной улыбке.
«К этому долго привыкаешь, но быстро отвыкаешь, так ведь, братец Джи?»
— Скорей, к этому нельзя полностью адаптироваться, — сухо выдавил из себя Гильгамеш.
Кон Фу Ци в тоже время уже хотел обнять и учителя, как с юго-запада, прогремели трубы.
— А они пришли куда быстрее, чем я думал, — сказал Эд’М. — Я рад тебя видеть Кон! Но давай встретим других твоих братьев. Ты ведь не против?
— О, что вы, что вы, учитель! Конечно, пойдёмте! Какой прекрасный день и как я рад всех вас видеть! И кто же это, кто?
— Джитуку и Авраам, — через плечо бросил учитель.
— Как здорово! — воскликнул Кон и последовал за остальными. На бегу, посмотрев через плечо, он крикнул своим людям:
— А вы, мои хорошие, пока отдыхайте. Нам здесь никто и ничто не угрожает.
Все направились в противоположную сторону, где до этого встречали прочих учеников.
Тем же протоптанным путём, меж деревьев, бок к боку, шли два больших отряда.
Первый отряд был пешим и его возглавлял сильно изменившийся за это время Джитуку. Он был низок, но двигался навстречу к своим друзьям с особой чарующей грацией и гибкостью. На Джитуку была накинута мантия из леопардовых шкур. Он был величествен и в тоже время скромен. Его правая рука лежала на рукоятке того же бронзового меча, что когда-то был ему подарен племенем Рей Сильвии. Оружие висело на перевязи, поддерживающее цветную тогу с узорами в форме колосьев и трав. На шее висело его старое оружие: кремниевое жало. Его ядовито-зелёные глаза были бдительны и улавливали любой шорох вокруг него. Его кожа за эти годы приобрела ещё более тёмный оттенок, а его жёсткие чёрные кудри были смазаны маслом. Увидев друзей, лицо Джитуку озарилось ослепительной умиротворённой улыбкой. Он приказал своей страже, окружавшей его, расступиться и Джитуку устремился на встречу.
Стража вела на цепях ручных гепардов, а вооружена она была длинными широкими копьями и такими же щитами со сложными геометрическими узорами. Лица им скрывали платки, а на плечи были накинуты плащи с капюшонами, сотканными из жёстких лиан с вплетёнными в них живыми цветами. На их сильных и крепких торсах не было ничего кроме боевых белых татуировок. На широких вязаных ремнях, поддерживающие сложносоставные юбки, весели короткие изогнутые кинжалы с эфесами из слоновой кости. Прочие солдаты отличалась от стражи тем, что их лица были открыты, а их копья были тоньше и предназначались по большей части для метания, как и висевшие на их поясах пращи.