«Неудивительно, что Тчи открестился от того, чтобы дистанционно проникнуть сюда. Со здешней защитой и полностью изолированной локальной сетью сделать это совершенно невозможно»
Глициния уловила движение на втором ярусе. На вершине лестницы появился худощавый и совершенно лысый старик. Он удивлённо захлопал глазами и сделал несколько шагов назад.
«Вот ведь старый параноик!»
— Дзинея? Что ты здесь делаешь в такой час? Кто тебя пропустил? — нервно протараторил старый учёный, а потом вытянулся и, чуть пошатнувшись, но успев схватиться за край стола, воскликнул. — Что-то произошло?! Тебя за мной прислал директор Цукер?
— Нет, что вы, профессор Бэстьер! Снаружи никаких происшествий, — боязливо и очень тихо произнесла Глициния, понурив взгляд.
— Тогда, что ты здесь забыла?! — взвизгнул учёный, выпучив глаза и ещё дальше отскочив от лестницы.
— Я… я… я… — имитируя растерянность, начала Глициния, дрожа всем телом и бледнея.
— Ну же!!
— Я забыла свой рабочий планшет!
— Прости, что?
— П… планшет. Можете сами убедиться. Я так виновата, что…
— Круглая дура! И тебя ещё хотят забрать в «Параллель»?! — злобно перебил её Бэстьер. Он посмотрел направо, но почти сразу вновь взял под зрительный контроль Глицинию. — Стой, где стоишь! Я тебе его сам передам.
Ученный бочком, бормоча себе под нос проклятия, подошёл к рабочему месту Дзинеи и взял тонкий, как лист бумаги, прозрачный планшет.
— Что за неуважение к собственному уму, девчонка?! — начал третировать Бэстьер, издевательски усмехаясь. — Что, головушка сама неспособна запомнить вычисления?! Как тебе сюда взяли?! Переспать тебе бы не удалось! Тут ценят то, что в голове, а не между ног! Да и кто на такую серую мышь позариться?! Ха-ха! Может какой-нибудь извращенец! Хотя, откуда мне знать, что там любит этот выскочка Элбрехт! Чёртов юнец! Авраамейский выродок! Таким, как он, не…
Учёный, что весь путь оскорблял Глицинию в образе Дзинеи, почти дойдя до лестниц, вдруг выронил планшет (тот упал, но не разбился), а его рука безвольно повисла. Он дотронулся здоровой рукой до онемевшей руки, но почти сразу схватился за горло, а потом начал ощупывать себе лицо. Оно быстро раздувалось и перекашивалось. Сейчас оно напоминало восковую маску, забытую возле печи. Бэстьер захрипел, а изо рта высунулся посиневший язык. Он попытался засунуть его назад, но вторая рука, задрожав, тоже безвольно повисла. Учёный испугано уставился на Глицинию, смотревшую на него взглядом полным презрения, и, клокоча, истерически выдавил из себя:
— Тывр! Шо Шы дэлла ш мой!
Ученный неуверенно сделал шаг вперёд, вздрогнул, вытянулся, на секунду замер, и тряпкой упал на пол.
Недолго постояв, Глициния медленно поднялась наверх, перевернула ногой тело учёного и с ненавистью посмотрела на мертвеца:
— Скоту скотская смерть, — мстительно произнесла она и плюнула в труп.
Это был её простительный жест Дзинеи. Когда они с Тчи вытягивали из неё данные, та, находясь под действием наркотиков, неожиданно заплакала и рассказала о том, что ни они и не думали узнать. В том, что Дзинея говорила правду, не было никаких сомнений. Эффективность наркотика на практике была ими проверена ни раз. И то, что они узнали, их ужаснуло.
Девушка с тех пор, как сюда устроилась, постоянно терпела издевательства со стороны Бэстьера. Если изначально это было банальная тирания начальника над подчинённой, то в последствие всё вылилось в сексуальные домогательства, шантаж и угрозы. Знал ли об этом Цукер? Глициния могла только предположить, что если и знал, то лишь с недавних пор. Хотя бы потому, что его назначили на должность директора Альма Матер лишь с полгода назад. Ну, а известие о переводе Дзинеи в «Параллель» пришло тогда, когда настоящей её уже не было в живых. То есть Дзинея так и не узнала о возможном спасении. Бэстьер, узнав об этом, пришёл в неописуемую ярость и отправился к Цукеру. Но вскоре он вылетел оттуда, бледный и обеспокоенный, а вечером он вызвал её — Глицинию в образе Дзинеи. Но старого учёного вновь ждало жестокое разочарование, так как вместо того, чтобы вновь, хотя бы напоследок, унизить и попытаться изнасиловать девушку, он, неожиданно для себя, получил сначала пощёчину, а потом его схватили за промежности, сдавив то, что там болталось. Но это было не всё. Глициния решила медленно извести этого урода учёной семьи. Она выдала о нём такую информацию, о которой никто, кроме него, не мог знать, если не знаешь, где её искать. Всю последнюю неделю учёный пребывал в страхе разоблачения, но он даже не мог себе представить, что это закончиться его смертью.