— Не смей оскорблять папу!!! — взревел Эхнатон. Он вновь начал светиться и испускать волны жара. Неф испуганно отступила назад, прикрываясь руками. На лице Эхнатона тоже появилась тень страха, но потом он расплылся в зловещей ухмылке, которая почти сразу переросла в нездоровый смех.
— Быть не может, — озабочено покачав головой, с трудом выдавила из себя Нефертати. — Ты совсем поехал крышей, братец, прям, как мамаша с бабкой.
— О нет, я в здравом уме, в отличие от тебя, — перестав смеяться, снисходительно и недобро протянул Эхнатон. — Ты говорила, что хочешь доказать свою правоту и превосходство? Чушь! Ты просто занимаешься тем, что огрызаешься и оскорбляешь всех тех, кто на тебя косо посмотрит! А Я! Я несколько дней назад доказал своё превосходство и снова повторю его сегодня, принеся кару своим, НАШИМ, обидчикам, сестра!
— Извини, братец, но ты, кажется, попал по своим! — Нефертати презрительно посмотрела на брата.
— Ты, что не поняла меня?! Они нас боятся! Они ждут повода, чтобы запереть нас в клетки, посадить на цепи! Ну, а пока они просто пользуются нами! Даже он! — Эхнатон, выпучив глаза, указал на Дзюбэя, что смотрел на него безразличным взглядом. — Если бы не приказы его отца, разве он общался с нами? Как и Дайана!
— Мне тебя жаль, Эхнатон, если ты увидел в наших поступках страх или притворство, а не искренность, — подал голос Дзюбэй, вяло моргнув, а потом посмотрел на Нефертати. — Я всегда тебя уважал Неф, а потом и полюбил.
— Нашёл время признаваться в чувствах, придурок! — сильно покраснев, взорвалась Нефертати.
— Но я никогда это не скрывал, и ты прекрасно об этом знаешь, — не весело пожав плечами, ответил Дзюбэй. — То же самое могу сказать и про Дайану. Она считает тебя Неф лучшей подругой, а тебя, Эхни, младшим братом. Как и я. И поэтому мне жаль тебя, искренне жаль, так как ты всё это время скрывал в себе столько боли, а мы и так и не увидели её.
— Да пошли вы все! — выплюнул из себя Эхнатон, после нескольких секунд замешательства, во время которых, он смотрел на Дзюбэя с отрытым ртом, с чем-то борясь. — Зато я вас всех ненавижу! У нас есть сила, а мы должны пресмыкаться перед теми, кто нас оскорбил и унизил?! Нет! Не смотрите на меня так, Дзюбэй!! Верни свой безразличный взгляд, немедленно!! Я… я… это я убил нашу мать и устроил тот пожар!!! О, я вижу, тебя это удивило, а тебя разве это не ужасает, сестра?!
— Да я всегда об этом знала, — устало и тихо проговорила Нефертати, грустно смотря на брата. — И вины твоей в этом никогда не было.
Эхнатон обомлел и стал почти обыкновенным человеком. Он жалобно посмотрел на сестру, а по его щекам потекли слёзы, но вот его лицо искривилось гримасой ужаса, а слёзы испарились. Его кожа стала прозрачной, и из него вырвалось белое пламя.
— Тогда у меня нет выбора, сестра! Я вас всех уничтожу! А потом поднимусь в Рай и уничтожу его самолично!
— Извини, но мы не можем тебе позволить это сделать. Я достаточно выслушал, и поэтому вынужден вмешаться.
Эхнатон посмотрел в сторону лестницы и на его лице отразился животный страх, когда он увидел в проёме высокого лысого мужчину в длинном чёрном сюртуке с пепельной кожей, короткой бородой и тусклыми пурпурными глазами. Вся сила Эхнатона в мгновение ока испарилась, а нижняя губа истерически задрожала.
— Г-г-господин Риши!! — только и смог выдавить из себя мальчишка.
***
Бэбил не хотел в это верить, хоть и первым выдвинул такое предположение после того, как вник в проблему Тчи. Да ему никто и не поверил. Ведь Су прошёл не одну проверку, но Бэбил ему не верил. И причиной тому было не то, что Цзинсун грубил ему или делал подозрительные вещи, ведь прямых доказательств, ни у него, ни у кого-либо ещё, не было. Дело было даже не в интуиции в чистом виде. Просто он не видел в глазах Су радости и любви к людям с кем он общался, и к месту, где он живёт. Нет, он хорошо скрывал свою ненависть, но возможно из-за того Бэбил знал о нём то, что было напрямую связано с ним, по личным, совестливым причинам, то он чаще других замечал в глазах Су мимолётные проблески презрения ко всем и ко всему вокруг него. Но как бы ни было, всё поменялось, когда Бэбил узнал, что теперь его подозревал и Чуви и, как он признался ему, это было подобно прозрению. Случайность или упущение, но этого хватило, чтобы мусорщик взялся за эту мысль всерьёз.
И вот, Бэбил с горечью и сожалением, находясь в одном из дальних углов Арсенала, смотрел, как из потайного хода, обитого сплавом, что почти неслышно стрекотал, выполз Су в облегающем трико, пропитанного химическим раствором. Подняв голову с мокрыми, до плеч, волосами, он ужаснулся, но потом его лицо озарилось смесью радости и ненависти. Су улыбнулся, и это ничего хорошего не предвещало. Он выпрямился, сделал уверенный шаг вперёд, не смотря на то, что кончик гибкого лезвия Бэбила, угрожающе прижималось к его лбу, сложил руки на груди и заговорил весёлым будничным тоном:
— Вечер тебе, Бэбил! С чего это ты решил, что у меня что-то не так? Да, один мой сегодняшний эксперимент прошёл не очень удачно, но с кем не бывает?! Наверное, ты, как учёный, можешь меня понять. Хотя ты же в последние годы всё по цветочкам, да по картошке специализируешься.
— Моя семья никогда не занималась техникой, и ты прекрасно об этом знаешь, Су. Но если ты не против, то я с удовольствием посмотрел бы на твои труды или, может, мне позвать сюда Онардо?
— Ой, это всё ещё сырой материал, а я не хочу, чтобы он меня высмеял, знаешь ли, — буднично заявил Су, при этом слегка косясь на гибкое лезвие. — Тогда если я тебе не нужен, может, дашь мне пройти?
— Нет, Тчи, к сожалению, я не могу тебя отпустить, — грустно помотав головой, возразил Бэбил.
— Прости, как ты меня назвал? Моё имя Су, — возразил он, изобразив на лице невинность.
— Да, твоё имя - Су, но также ты называешь себя - Тчи.
— Чушь, какая! Зачем я должен себя так называть? — спокойно спросил Су, при этом в его глазах появилась тень угрозы.
— Хочешь, я покажу тебе кое-что забавное? — вдруг сказал Бэбил, лучезарно, улыбнувшись.
— У меня нет времени на старческие забавы, — в свою очередь, перестав улыбаться, натянуто произнёс Су.
— Что ты! Это много времени не займёт, — успокаивающим тоном ответил Бэбил, приподнимая очки. Из его уха вылезла паутина и пролезла под веко глаза. Затем оттуда вырос луч света, и между Бэбилом и Тчи появилось изображение. Они смотрели на окно, где Су, сидя на диване, играл во что-то на консоли. Но вот он бросил геймпад и исчез за пределами квадрата окна.
— Это было заснято где-то с полчаса назад, — без улыбки, сказал Бэбил, внимательно наблюдая за Су. — Ты, по идее, должен сейчас спать, да вот только твоё тело перестало подавать признаки жизни. И когда это произошло, я отчётливо услышал за этой дверью странные звуки. Будь любезен: не двигайся, иначе я вынужден буду тебя убить, Тчи! Мы изолировали твою Лицензию. Хотя ты и сам это должен был понять.
— А мне вот, что интересно, старик: как ты умудрился меня найти? — проигнорировав последние слова Бэбила, перестав улыбаться, едко протянул Су. Теперь его внимание было полностью сосредоточено на гибком лезвии Менделя.
— О, это было озарением! — хмыкнул Бэбил, сосредоточено всматриваясь в Тчи. — Ты устроился в «Параллель» за два года до появления Глицинии. Уже через какие-нибудь три месяца ты становишься любимчиком Онардо, а ещё приблизительно через полгода он доверяет тебе контроль над Арсеналом. И, надо сказать, ты добросовестно выполнял свою работу. Только вот три дня назад, когда случился этот злокозненный пожар, ты не прискакал сюда, как многие другие ответственные лица. Лишь на следующий день ты на короткий срок появился в техническом отделе. Каких-то жалких полчаса. Хотя, нет! Ты, судя по твоему виду, проводишь здесь круглые сутки. Я бы сказал, ты жил все эти годы здесь, а мы всё это время общались с твоей копией. Правда, когда твой союзник перегнул палку, тебе пришлось сильно понервничать. Ты мог заживо здесь сгореть, но так как за тобой следили, ты решил, что лучше лишний раз не выдавать себя, а зря. Лучше бы ты побежал сюда, сверкая пяткам! Всё кончено, Тчи. Ты арестован и даже не думай о побеге. Все выходы перекрыты. Я надеюсь, ты не думаешь, что я пришёл сюда в одиночку?