Новая политическая сила поначалу развивалась не слишком успешно. Открыв первое представительство в Милане (с тех пор этот город будет считаться «цитаделью партии»), Муссолини попытался быстро распространить «союз» на всю Италию, но потерпел неудачу. Несмотря на бурную активность фашистов – в течение нескольких месяцев создавших отделения в каждом крупном городе, – заручиться достаточным количеством сторонников им не удалось. Осенью того же года, собравшись на первом съезде во Флоренции, «союзники» вынуждены были признать собственный провал: в «движение» вступило не более тысячи итальянцев. Большую часть представительств на юге и в центре Италии пришлось закрыть – «Союз борьбы» все еще оставался преимущественно североитальянской организацией.
К счастью для Муссолини и его соратников, той же осенью 1919 года им удалось связать себя с громкой внешнеполитической акцией, предпринятой известным писателем и поэтом Габриэле д`Аннунцио, тогдашним кумиром итальянцев. Не слишком умный и крайне тщеславный д`Аннунцио пришел к фашистам из националистических движений, недовольных «ущемлением прав Италии», в частности тем, что спорный город Фиуме, принадлежавший ранее Австро-Венгрии и обещанный союзникам Италии, был передан Югославии – новому балканскому государству со столицей в Белграде.
Желая «эпатировать публику», д`Аннунцио воскресил гарибальдийскую легенду – во главе с отрядами добровольцев (в число которых входили и фашисты) он захватил Фиуме. Почти на полтора года в нем установилось нечто вроде фашистско-футуристской республики. И все это без Муссолини, который остался руководить движением из Милана, но на самом деле попросту не желал теряться на фоне блестящего поэта и его сподвижников, предпринявших смелый политический шаг по собственному почину, без каких-либо совещаний с ним, дуче фашизма. Время показало, что Муссолини сделал правильный выбор.
Поэт укреплялся в захваченном городе – именно оттуда, из Фиуме, выйдет многое из хорошо известной нам фашистской атрибутики, включая «римское приветствие» – вскинутую вперед выпрямленную правую руку, или окончательное закрепление за черными рубашками статуса партийной формы. Д`Аннунцио тоже называл себя вождем – дуче, но на самом деле политика (в смысле «крысиной борьбы за пост партийного лидера») была ему неинтересна, – поэту хотелось быть на виду, на слуху, увлекать, производить фурор – но и только. Он устраивал на улицах парады бойцов и тем тешил оскорбленное национальное чувство, а Муссолини в это время организовывал свое «движение», назначал руководителей и, отчаянно маневрируя, сводил фашистские потоки в единую реку – то есть занимался реальным делом. Фактически же, то, что наиболее романтично настроенные фашисты и националисты в это время держали оборону в Фиуме, сработало на руку Муссолини – к тому моменту, когда давление Антанты заставило итальянцев убраться из захваченного города, «настоящий дуче» уже располагал собственными кадрами и достаточно надежной политической машиной.
Но в 1919 году ему пришлось пережить и немало трудных дней. Д`Аннунцио присылал ему оскорбительные письма, открыто называя Муссолини трусом, – приходилось терпеть это, скрывая от общественности разногласия с идолом футуристов. Муссолини просил д`Аннунцио дать ему немного времени для «организации победы», обещая сделать его президентом будущей Итальянской Республики. Этот нехитрый прием сработал, и первый внутренний кризис фашизма благополучно разрешился.
Между тем итальянские левые шли от успеха к успеху. Чем сильнее падал внешний престиж королевского правительства, чем слабее была лира, чем быстрее нищал итальянский средний класс и росла безработица, тем сильнее становились социалисты и коммунисты. Если фашистов к концу первого года «движения» по всей стране все еще насчитывалось всего несколько тысяч, то социалисты победно вывешивали свои флаги по всей Северной и Центральной Италии, насчитывая в своих рядах более миллиона человек.